Лопе де Вега

Из искреннего восхищения же проистекает смягченная и подретушированная картина взаимоотношений Лопе с его собратьями по перу, а также сама история литературных полемик первой трети XVII века. То, что в книге дано лишь фоновым и очень выигрышным для Лопе событием (этаким шествием триумфатора!), на деле было едва ли не важнейшей заботой всей творческой жизни поэта. И особенно в последние годы: буквально на глазах у Лопе меняется культурная ситуация, нападки теоретиков-классицистов все острее и болезненнее, и даже собственная «школа» драматургов при дотошном (почти священном!) соблюдении основных принципов «новой комедии» шаг за шагом переосмысляет все идейные основы, на которых она покоилась.

Литературный Мадрид 1620-х — это непримиримые Луис де Гонгора и Франсиско де Кеведо, находящийся в зените славы Лопе де Вега и стоящий в начале пути Педро Кальдерон, то есть все те, кто составит славу испанской культуры. Мадрид — это арена для яростных литературных споров и беспощадной полемики, развернувшейся между «классицистами» и приверженцами «новой комедии», «культистами» и «консептистами». Взаимная неприязнь Лопе и Луиса де Гонгоры — общеизвестный и неоспариваемый факт. Вражда касалась не только и не столько славы, но прежде всего разных, точнее, полярных подходов к поэзии. Какой должна быть поэзия — элитарной или массовой, «темной», вычурной, понятной лишь избранному кругу эрудитов, или «ясной», благозвучной и легкой, рожденной вдохновением и природой? В этом споре было все: и обмен «любезными» стихотворными посланиями, и пародии, и злые сатиры, но ни ненависть, ни обиды не помешали Лопе признать величие своего собрата на ниве поэзии в посмертном сонете: «…Он мертв и жив: пусть Гонгору для мира / Сей погребальный сохранит костер, / Где лебедь пал, там Феникс возродится». Однако и его отношения со «сторонниками» — Франсиско де Кеведо, Мигелем де Сервантесом, Тирсо де Молиной и Кальдероном — были отнюдь не безоблачны. Разногласия с Сервантесом (самого разного рода — от небрежения Лопе к житейским бедам своего коллеги и непонимания истинного значения «Дон Кихота» до неприязни к успеху Лопе неудачливого в театральном деле Сервантеса) были весьма серьезными и закончились полным охлаждением друг к другу. Ссорой и взаимными оскорблениями были осложнены отношения с Тирсо де Молиной. Написанная в Толедо (где тогда пребывал и Лопе) пьеса «Дон Хиль Зеленые Штаны», одна из любимых в Испании комедий, провалилась в 1615 году, чем вызвала насмешливый отклик вездесущего Лопе («эта нелепица монаха-мерсенария»), Тирсо не останется в долгу и позже объяснит провал тем, что в роли прелестной доньи Хуаны выступала Херонима Бургос, перезрелая любовница Лопе: «Разве можно спокойно смотреть <…>, как эту даму играет адская образина, гора мяса, древней, чем поместье в Монтанье, морщинистей, чем кочан капусты…» (перевод Е. Лысенко). За обычной склокой стояла, безусловно, ревность к талантливому молодому драматургу, но, быть может, и нечто большее — расхождение художественно-мировоззренческого свойства: позиция наблюдателя по отношению к театральному миру (монах-мерсенарий Габриэль Тельес — таково настоящее имя Тирсо де Молины — всегда будет в первую очередь служителем церкви и в конце концов откажется от карьеры драматурга) позволила Тирсо разглядеть за театральной позой фальшь и пустоту, за рассуждениями о чести — низость поступков и злокозненность помыслов, за всеобщей гармонией — компромисс и ложь. Его персонажи лгут и обманывают на каждом шагу, даже во имя благих целей — достижения счастья, любви, доброго имени. Не случайно гораздо более изобретательной и лихо закрученной интриги (а Тирсо гордился собственной изобретательностью и презирал тех, кто перерабатывал чужие сюжеты) его заботит внутренний мир его героев, их мысли и чувства, помыслы и разочарования.