Лонг-Айленд

Каждое из семидесяти семи полицейских участков Нью-Йорка имеет одну общую деталь – зеленые фонари, установленных по бокам от главного входа в здание. С момента основания города, голландцами был учрежден городской дозор в функции которого входило патрулирование и охрана порядка. В ночное время дозорные носили с собой зеленые фонари, а когда они возвращались с патруля к месту сбора, то вешали фонари у входа в здание. Таким вот образом, они говорили горожанам, что дозорные на местах и город под защитой.

Украшенная по бокам зелеными фонарями, дверь распахнулась. Максим, по привычке, потянулся в карман. Сообщений от Сары или Тома не было. Восемь тридцать утра. День обещал быть дерьмовым.

В действительности Максиму нужна была пауза. Минутная пауза и он сделал глубокий вдох. Холодный воздух минуя горло оказался в легких. Кто сказал, что для медитации нужна тишина и покой. Своим примером детектив Хансен доказывал обратное.

Всякий раз, когда дело касалось гласности, Максиму становилось не по себе. В полиции начинали ходить слухи о том, что его собственный отец был убийцей, или если точнее – наемным убийцей. Именно поэтому, некоторые из коллег избегали, а кое кто уже начинали в открытую выражать неприязнь.

Около тридцати лет назад тело его отца со следами пыток нашли в мусорном пакете возле остановки. В тот же день мать увезла Максима на север страны и даже спустя годы, продолжала бояться. Она считала, что убийцы отца не успокоятся, и будут мстить сыну. Именно поэтому Хельга Хансен выступала против того, чтобы ее сын возвращался в Нью-Йорк. Перед поступлением в университет он, все же согласился взять девичью фамилию матери, и постарался забыть все, что связывало его с отцом. Напоминанием о детстве остались только кошмары, терзающие его с завидной регулярностью.

Холод

Открыв дверь в подвал Максим почувствовал, как второй раз за утро, его грудь непроизвольно сжалась. Годы в полиции не привили иммунитет к запаху человеческой смерти. Вдобавок, от пронизывающего внизу холода, кожа покрылась мурашками. Атмосфера была соответствующе угнетающей – остро ощущалась нехватка света в помещении. Единственным его источником были навесные лампы, установленные точечно, только над столами для вскрытий. Чуть поодаль, за рядами из тел прикрытых простыней, спиной к двери стоял человек. Его белоснежный халат украшали багровые крапинки крови. Из наушников отчетливо доносились усыпляющие мотивы кантри. Максим сделал шаг в сторону металлического стола, на котором лежало тело Аманды Хиллс. Ее грудная клетка была раскрыта. Именно ею в данный момент и был увлечен эксперт.

– Есть минутка? – рука Максима едва коснулась халата.

– О, Господи! Макси, – мужчина отпрянул, словно его поразила молния. Детектив виновато сомкнул губы:

– Извини, Дэйв. Не хотел тебя пугать.

– Ничего, я как раз добрался до причины смерти, – патологоанатом убрал наушники в сторону и начал объяснять, – как я и предполагал, у бедняжки не выдержало сердце. Как ты, наверное, догадался, убийца изрядно над ней поработал. Вначале удалил жертве язык и глазные яблоки. После чего еще живую прибил к бревну. На мой субъективный взгляд, бедняжка еще показала чудеса стойкости.

– Есть ли следы изнасилования, противоестественного проникновения? Либо иные следы убийцы на теле? – спросил Максим.

– Никаких следов, ни под ногтями, ни в зубах, нигде. Но, судя по всему, девушка при жизни вела довольно активный образ жизни, если ты понимаешь, о чем я, – но увидев рассеянный взгляд добавил, – ее тело принимало в себя больше дюжины мужчин ежедневно на протяжении последних лет. Это я тебе гарантирую, плюс она была и наркоманкой с недавнего времени, об этом свидетельствуют вот эти следы на запястьях, – рука в перчатке прикоснулась к лежавшей на столе руке.

– Да, это многое объясняет. Обычно именно проститутки становятся жертвами таких вот изощренных убийств. Их легче найти, заманить и мало кому интересно, куда они пропадают. Ну а что ты можешь сказать о характере ран?

– Они сделаны не профессионально, но очень аккуратно, рука уж точно не дрожала. Что касается орудия, то им был нож с зазубринами длинной около шести дюймов. Интересно, еще и то, что я обнаружил следы гидроксида железа на ранах.

– Ржавчина? А ты раньше видел, что-то подобное, я имею в виду почерк или способ нанесения увечий? – Максим скрестил толи от холода толи от сильного желания спрятать, руки на груди.

– Ну, пожалуй, что за мою славную, более чем пятнадцатилетнюю карьеру еще нет. Хотя, учитывая, как он все обставил, вряд ли перед нами первая жертва. Он провозился с ней не менее пяти часов, при этом большую часть времени жертва была в сознании. Очевидно, что все это дело рук пугающе нездорового человека. Чуть позже я вышлю полный отчет о вскрытии.

– Спасибо, – кивнул Максим, – и медленной походкой направился в темноту, в сторону выхода.