Лонг-Айленд

Эйлиш видела, Франческа пытается придумать, что на это ответить.

– Мы на твоей стороне и готовы всячески тебе помогать.

– Единственная помощь, которая мне от вас требуется, – я хочу, чтобы вы поняли: я не буду растить ребенка чужой женщины.

– А если я возьму это на себя? – спросила Франческа и быстро добавила, чтобы Эйлиш не успела ее перебить: – Если тот мужчина все-таки придет. Я справлюсь, и я понимаю, почему ты не хочешь делать это сама.

– Я сказала Тони, что он не должен связываться ни с тем мужчиной, ни с младенцем. Это относится и ко всем остальным.

– Остальные – это я?

– Весьма любезно с вашей стороны предложить помощь, но вы должны понять, я не желаю, чтобы этот ребенок приближался к нашему дому. Будем решать проблему на месте.

– И как же?

– Вернем младенца или вызовем полицию.

– Я хотела сказать, что сама разберусь с отцом ребенка.

– Я вас не понимаю. Как разберетесь?

– Ты мне не доверяешь?

– Мне нужно знать, что вы имеете в виду.

– Ручаюсь, тебя это больше не коснется.

– Я хочу, чтобы вы объяснили свои намерения. И вы должны понимать, что у вас с Тони нет никакого права замышлять что-либо за моей спиной.

– Я его мать.

– И это дает вам право делать все, что угодно?

– Я сделаю все, что в моих силах. Больше мне сказать нечего.

В наступившей тишине Эйлиш поняла, что угодила в ловушку.

Заяви она свекрови, что знает об их плане, Франческа стала бы все отрицать. Сидя в гостиной собственного дома, Эйлиш ясно видела, что ее ожидает. Выглянув из кухонного окна, она будет наблюдать, как ребенок Тони делает с бабушкой первые шаги по лужайке, где даже нет забора, который отделял бы ее дом от дома Франчески. Что же ей придумать, чтобы это предотвратить?

– Я не потерплю, – сказала Эйлиш, – чтобы счастью и благополучию моих детей угрожали.

– Никто никому не угрожает.

– И на всякий случай, если это у кого-то на уме, я не потерплю, чтобы ребенок воспитывался в вашем доме, у нас на виду.

– А разве кто-то упоминал, что такой вариант возможен? – спросила Франческа.

Эйлиш поняла, что разговор зашел дальше, чем нужно. Свекровь явно задумала ее провести.

– Я сделаю все, что в моих силах, – повторила Франческа.

Эйлиш чуть было не спросила, не будет ли она так любезна не делать ничего, но передумала.

– Мы редко видимся, – заметила Франческа. – Нужно чаще встречаться.

Она встала, ожидая, что невестка поднимется ее проводить. Эйлиш осталась сидеть. Франческа вышла и в одиночестве направилась к входной двери. Учитывая, какое значение придавала свекровь формальностям, Эйлиш понимала, что такого умышленного оскорбления ей не простят. Это вернее любых слов создаст между ними непреодолимую пропасть, и Эйлиш доставляло удовольствие сознавать, что хотя бы в этом ее усилия достигли цели.

* * *

Посмотрев на часы, Эйлиш позвонила в мастерскую. Эрик Дакессян сказал, что отец на месте и, скорее всего, задержится еще какое-то время. Эйлиш попросила подождать ее.

* * *

Позже, когда она хлопотала на кухне, к ней присоединился Тони.

– Моя мать приходила?

– О да, – отвечала Эйлиш. – Было приятно с ней повидаться.

– Она беспокоилась о тебе.

– Мы мило поболтали.

– Значит, все решено?

Мысль, что она стоит рядом с ящиком, в котором лежат ножи, заставила Эйлиш задуматься.

– Почему ты улыбаешься?

– Твоя мать рассказала мне кое-что забавное.

– Про что?

– Про Лену. Но я обещала ее не выдавать.

Если они не стеснялись ей лгать, почему бы и ей не ответить им тем же?

* * *

Когда свет погас, она немного подождала, но затем, испугавшись, что Тони уснет, тронула его за плечо.

– Я еду в Ирландию, – сказала она. – Хочу навестить мать.

Тони не пошевелился.

– Я договорилась с мистером Дакессяном, он меня отпускает.

– Когда?

– Скоро.

– Надолго?

– Матери в августе исполняется восемьдесят, я поднатаскаю Эрика, чтобы он меня подменил, а когда ему придет время поступать в колледж, вернусь на свое место.

Спустя некоторое время Тони что-то прошептал, но Эйлиш не расслышала. Она попросила его повторить.

– Ты обещаешь вернуться?

И сам вопрос, и жалобный тон ее удивили.

– Я сожалею обо всем, – продолжил Тони. – Я обо всем сожалею.

Она не ответила.

– Ты обещаешь вернуться? – повторил Тони.

– А ты не хочешь пообещать мне, что я никогда не увижу этого ребенка и что никто из твоей семьи не возьмет его на воспитание?

Он вздохнул.

– Я не знаю, что делать, – сказал Тони. – Тот человек – настоящий дикарь. И он действительно намерен принести младенца сюда.

– Я жду, что ты дашь обещание.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– В субботу ты пойдешь с Розеллой на игру, а Ларри оставишь со мной. Ему я скажу, пока тебя не будет, а Розелле, когда вы вернетесь.

– Не слишком ли рано им говорить?

– Они должны узнать обо всем сейчас.

* * *

В субботу, когда Тони с Розеллой ушли, Ларри явился на кухню, жалуясь, что его не взяли.

– Ты нужен мне здесь.

– Зачем?

Жестом Эйлиш велела сыну идти за ней в гостиную.

– Что случилось? – спросил Ларри.

– Это касается твоего отца.

– Я все знаю.

– И что же ты знаешь?

– Я поклялся хранить тайну.

– Кому?

– Всем.

– И что это за тайна?

– У него есть любовница.

– Кто тебе сказал?