Лондон. Прогулки по столице мира

Этот странный обычай хорошо иллюстрирует статус Лондона, который признавался всеми английскими королями, начиная с Вильгельма Завоевателя, за исключением Карла I. Многие из обрушившихся на этого правителя несчастий объясняются тем, что он никогда не понимал характера Сити. Статус Сити был настолько заметным явлением, что такой писатель, как Лоуренс Гомм, даже выдвинул теорию, согласно которой муниципальные привилегии и традиции берут начало в римском Лондоне. Когда после ухода легионов Англия погрузилась в эпоху «темных веков» и стала добычей пиратствовавших данов и саксов, в стенах Лондона по-прежнему существовало романизированное сообщество, которое ревностно хранило традиции главного города имперской провинции. У этой точки зрения есть множество оппонентов, которые считают, что в период с 410 года н. э., когда легионы покинули Британию, и по 886 год, когда Лондон упоминается в хрониках уже как город саксов, он представлял собой безлюдное, покинутое жителями место и все связи Лондона с Римом были разорваны.

Однако не вызывает никаких сомнений тот факт, что планировка и размеры лондонского Сити полностью соответствуют римским стандартам. Впрочем, теперь уже не увидишь тот Сити, который некогда возвышался на Ладгейт-Хилл и был окружен городской стеной. Однако, как упоминалось выше, эта стена сохранилась. Чтобы рассмотреть руины этого некогда могучего кольца, нужно спуститься в подвал какого-нибудь склада или посетить такие места, как Олл-Хеллоус-он-зе-Уолл, церковь Сент-Джайлс или Крипплгейт, где величественную реликвию римской эпохи можно наблюдать при свете дня.

8

В Лондоне есть по меньшей мере четыре архитектурных ансамбля, узнаваемых в любом уголке мира. Один из них — комплекс зданий в составе Английского банка, Королевской биржи и дома лорда-мэра. Остальные — это, во-первых, Трафальгарская площадь, Национальная галерея и церковь Святого Мартина-в-полях; во-вторых, Вестминстерское аббатство и здание парламента; наконец, в-третьих, Тауэрский мост и сам Тауэр.

Когда я поднялся по ступеням на крыльцо Королевской биржи, сторож как раз отпирал двери, и я впервые за много лет вошел в это ныне пустующее здание. Должно быть, многие из приезжих, зная, что в Лондоне есть Королевская биржа, едут в Сити с мыслью, что с минуты на минуту увидят признаки грандиозной коммерческой деятельности: снующих повсюду брокеров, тайно совещающихся дельцов, суетящихся посыльных, услышат звон телефонов и дребезжание телетайпов. Внушительный вид викторианского портика, величественно возвышающегося над потоком омнибусов, только усиливает их надежды. Но англичане странные люди. Здесь, в самом сердце великого Сити и на одном из самых дорогостоящих в мире участков земли, они тратят деньги на содержание огромного храма, в котором не заключается никаких сделок, если не считать обмена бутерброда с сыром на бутерброд с тушенкой, совершаемого парочкой приступивших к завтраку рассыльных.

Первая Королевская биржа, построенная во времена Елизаветы, представляла собой здание, на которое стоило посмотреть; то же самое можно сказать и о второй бирже, разорившейся в тревожном 1838 году, после того как по городу поползли слухи, что эта биржа никому не приносит удачи. Такие слухи оказали бы негативное влияние на любую биржу. Сегодня это здание представляет интерес постольку, поскольку на ней установлен «кузнечик» сэра Томаса Гришэма. Этот флюгер — реликвия, оставшаяся от елизаветинской биржи. Другой реликвией того здания считается турецкий точильный камень. Однако ничего более занимательного я так и не обнаружил.

Брокеры, которые раньше приходили сюда тысячами, теперь встречаются в других местах. Поэтому отпала столь насущная во времена Елизаветы необходимость в здании, где могли бы встречаться коммерсанты.

Некоторое количество туристов ежедневно посещает Королевскую биржу. Разочарованные, они апатично бродят по зданию, рассматривая исторические фрески, и при этом не могут отделаться от ощущения, что здесь скрыто нечто большее, чем им показывают. Я последовал за каким-то серьезного вида американцем в надежде услышать вопрос, который он раньше или позже задаст служителям. Он старательно разглядывал фрески — «Финикийцы ведут торг с древними бриттами», «Альфред Великий восстанавливает стены Сити» и так далее, пока, наконец, не обнаружил рядом с собой одного из служителей.

— Скажите, что здесь происходит в наши дни? — спросил он вежливым шепотом.

— Ничего, сэр, — последовал быстрый, не допускающий сомнений ответ.

— Понятно, большое спасибо, — пробормотал американец и удалился.