Лондон. Прогулки по столице мира

В районе Вест-Хилл, что в Уондзуорте, Лоуренс держал один из самых необычных магазинчиков в Лондоне. Теперь это прачечная или что-то вроде того, и, проходя мимо, я каждый раз испытываю щемящее чувство, вызванное воспоминаниями о нескольких счастливейших в моей жизни субботних вечерах. Жил Лоуренс в верхней части города вместе с женой и дочерью, которая, насколько я помню, была медиумом. Над дверью магазинчика покачивалась закрепленная на кронштейне вывеска — знак «Ка» из древнеегипетской гробницы. Годами этот знак подвергался воздействию ветров и дождей, очищавших его от всего лишнего, пока наружу не выступило дерево, из которого он был сделан. Витрину заполняли кремневые наконечники для стрел, каменные топоры, египетские, греческие и римские древности, некоторые лишь в виде отдельных фрагментов. Все они не представляли большой ценности, поскольку среди посетителей магазинчика Лоуренса не было миллионеров. Его завсегдатаями были школьники, бедные студенты и заведующие школьными музеями. Но предметы, выставленные на витрине, являлись не более чем бледным отражением того, что хранилось внутри магазина. Едва переступив порог, вы понимали, что некий шквал времени обрушился на маленькую комнатку, расположенную в Уондзуорте. Глаза разбегались от обилия древностей из Ниневии, Вавилона, Фив, с островов Эгейского моря, Кипра, Крита, из Рима и Византии. В чаше с раствором можно было обнаружить почерневшую кисть мумии, а коробка из-под сигар была доверху заполнена серебряными денариями или коптскими украшениями, найденными в песчаных барханах Ахмима.

Сам Лоуренс бывал в магазине только по субботам, во второй половине дня. До самого вечера он стоял за прилавком с неизменной сигарой во рту. На то были особые причины. В течение недели ему приходилось выполнять определенные обязанности в Лондонском музее, равно как и в Ланкастерском и Сент-Джеймском дворцах, а делом его жизни были постоянные визиты в те районы Сити, где сносили дома. Там он заводил знакомства с рабочими, которые по субботам приносили ему все, что находили во время под обломками и в котлованах. Благодаря ему кое-кто из этих людей (а он знал их всех) познакомился с основами археологии. В двадцатые годы в Сити сносили и реконструировали огромное количество зданий, и фундаменты новых бетонных офисов углублялись в римский культурный слой в лондонском глиноземе. Лоуренс понимал, что надо пользоваться этой последней возможностью, чтобы спасти древности, которые, быть может, все еще таятся под землей.

Руководство музея Гилдхолла (лондонской ратуши), на территорию которого он постоянно вторгался, считало Лоуренса зловредным пиратом и во множестве подавало на него гневные жалобы. Полагаю, официальные представители Лондонского музея либо открещивались от Лоуренса, либо, когда откреститься не получалось, применяли к нему чисто формальные меры воздействия. Так или иначе, Лоуренс оставался непоколебим и многие годы продолжал заниматься своим незаконным промыслом. Он высматривал и выведывал, что происходит на стройплощадках, перешептывался с землекопами, продолжал заключать тайные сделки, укрываясь от любопытных взглядов за рекламными щитами или уединяясь с клиентами в пабах Сити. Все это приводило к тому, что по субботам в Уондзуорт тянулись целые процессии: рабочие несли загадочные предметы, бережно завернутые в перепачканные носовые платки.

Именно таким необычным способом собиралась выставленная в Лондонском музее великолепная коллекция изделий римской эпохи. Потребовались долгие годы и невероятное терпение, чтобы все это собрать. Порой Лоуренс получал сотню античных керамических поделок, порой — считанные единицы, но чаще всего проходили недели, прежде чем кто-либо из знакомых приносил ему фрагмент какого-нибудь изделия. Лоуренс знал наизусть историю каждого предмета или фрагмента. Содержимое его шкафов напоминало коллекцию незавершенных головоломок. Лишь достигнув глинозема и не найдя в нем обломков конкретной глиняной вещицы, он отказывался от идеи полностью восстановить данное изделие и только тогда замазывал отсутствующие фрагменты пчелиным воском и покрывал изделие красной охрой.