Ломовой кайф

Дверца в решетке уже была открыта, и Механик находился по другую сторону преграды. Его фонарь освещал впереди только зеленовато-коричневую поверхность воды да замшелые тюбинги. Дальше, казалось, находился тупик, но по тому, что эти тюбинги располагались наискось, а в правой стороне туннеля просматривалось полукруглое углубление, Таран догадался, что на самом деле это выход на затопленную лестницу, ведущую на горизонт 76.

— Володя, — сказал Механик с легкой издевочкой, — ты, говорят, хотел Лузу вперед пустить?

— Ну, хотел, а что?

— Думаю, что не стоит этого делать. Я тут погрузился малость, посветил маленько вперед на лестницу… и кое-что неприятное увидел.

— Что, и тут мины?

— Если бы только они… — печально вздохнул Еремин.

— Ну и что там? — сурово спросил Ларев.

— Труп там, на ступеньках, лежит. Кто-то из той группы, что на связь не вышла. Лица не разглядел, но гидрокостюм точно наш, без ихних фирменных полосок.

— Глубоко?

— Метрах в трех ниже нас. Предполагаю, что его кое-кто на неизвлекаемость поставил.

— В смысле? — пробормотал Луза.

— Мину ему под живот положили и взрыватель к поясу прицепили. Сейчас уже небольшое течение вниз отмечается, так сказать, прелюдия к отливу настоящему. Хоть и слабенькое, но оно бы его уже вниз начало стаскивать. А он, жмурик-то, хоть и телепается чуточку, но с места не сползает. Значит, лежит с солидным грузом. Начнешь поднимать — и взлетишь. А нам тут, наверху, гидроударом яйца поплющит и ноги отобьет.

— Ты что, видел эту мину? — нервно спросил Ларев.

— Нет, — мотнул головой Олег Федорович, — я просто знаю, что она там.

— Тоже, что ли, в телепаты записался? — сердито буркнул командир.

— Понимаешь, Володя, если человек с аквалангом или с ранцем на спине просто так помирает, тонет, задыхается и ложится на грунт, то делает это, как правило, спиной. Потому что спина у него заведомо тяжелее груди и живота. Поэтому подозреваю, что его на живот уже мертвого уложили. Чтобы мину получше прикрыть. Если б оставили на спине, то мина бы в ранец уперлась и ее было бы легче заметить.

— Еще что хорошего видел? — совсем помрачнел Ларев.

— А еще видел лесочки. Точнее, выражаясь по-рыбацки, переметы. К длинной леске привязано десятка два коротких, с крючками. Хорошие такие крючочки, не меньше чем на большого окуня. Всего этих переметов штук восемь или десять. Одни справа налево идут, другие — сверху вниз, а пара штук — по диагонали. Длинные лески натянуты хорошо, прямо как струны. Нагели в щели между тюбингами вбиты. Ну а внизу к ним мины прицеплены — так сказать «открытым текстом», без всякой маскировки. Дескать, ребятки, попробуйте снимите, если жизнь недорога. Тем более мины незнакомые, не то что тут, на 70-м… И хрен поймешь, к чему эти самые лески привязаны — к чеке, к ударнику или к тому и другому попеременно. Последнее, как ты должен догадаться, самое хреновое. Не считая того, что вот-вот отлив начнется и водичка нас потянет прямо на эти заграждения. Кстати, мертвячок, который с миной на пузе, от этого самого отлива запросто сработать может.

— Да, блин, удружили… — проворчал Владимир Васильевич. — И что предложишь?

— Покамест подумать, — ответил Механик.

СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ СЕРДИТСЯ

Шел уже пятый час утра, но профессор Баринов все еще не ложился спать. Он по-хозяйски сидел в кабинете Ларева, а в кресле, у включенной на прием рации, позевывал начальник СБ ЦТМО. Владимир Николаевич тоже глаз не сомкнул все это время.

— Сколько еще до связи? — нетерпеливо спросил Сергей Сергеевич. — У меня часы встали…

— Полчаса. Сейчас 4:30 ровно. Заведите свои.

— Ладно, будем ждать… Но Ларев все-икп чудак, если не сказать хуже. Кто его туда гнал, а?

— Не я, Сергей Сергеевич, одно могу сказать.

— Ты тоже хорош! — рявкнул Баринов. — Надо было запретить ему туда лезть! Моим именем, если он совсем упертый! Взлетит он там, или «джикеи» его подстрелят — как я Соньке буду в глаза смотреть?! Баба непредсказуемая, с большим понтом, а главное — все наше благоденствие в здешних краях на ее связях держится. По крайней мере, две трети его. Если поругаемся — нас в двадцать четыре часа отсюда выметут. Что, Ларев этого не знает?! Дитя малое на шестом десятке! Лучше 'бы сидел, оболтус, в Знаменском районе и бандитами командовал! Механик еще куда ни шло, без него там, под землей, конечно, не обойтись, раз заминировано. Хотя в принципе и ему, туберкулезнику бывшему, лезть в тамошнюю водичку не обязательно. Но Ларь совсем из ума выжил, похоже. Молодость в заднице заиграла! А ты, Володя, просто рохля, раз не смог его тормознуть!

— Сергей Сергеевич, Ларева в таких делах можно только пулей остановить, — сохраняя спокойствие, ответил Владимир Николаевич. — А на то, чтоб его пристрелить, вы санкции не давали.

— Еще не хватало! — буркнул профессор. — Ладно, будем считать, что это уже проехало. Все равно теперь вся надежда на него. Ну-ка, побеспокой тех, кто разбирается с этим 79-м горизонтом!