Лола и любовь со вкусом вишни

Звонок больше разволновал меня, чем успокоил. Смех возле соседской двери звучит снова, и мне хочется запустить своими рабочими ножницами в окно Крикета, заставить близнецов заткнуться. Но я сопротивляюсь искушению. Звонит телефон, и я жадно хватаю трубку:

– Макс!

– Мне нужно, чтобы ты попросила Натана забрать меня.

Это не Макс.

– Где ты? – Я уже бегу вниз по лестнице. Натан уже почти спит перед телевизором, глаза его полузакрыты. Они с Райской Бетси вместе смотрят «Дорожное шоу». – Почему бы тебе не сказать ему об этом самой?

– Потому что он описается от злости, а я не хочу сейчас разбираться с зассанцами, – измученным, раздраженным голосом сообщает она.

Я останавливаюсь как вкопанная:

– Только не снова!

– Владелец дома сменил замки, и мне пришлось взломать квартиру. Мою собственную квартиру! Они назвали это инцидентом.

– Инцидентом? – спрашиваю я, и Натан тут же открывает глаза. Не дожидаясь ответа, я с отвращением протягиваю ему трубку: – Нора хочет, чтобы ты забрал ее под залог.

Натан, выругавшись, хватает трубку:

– Где ты? Что случилось?

Он вытягивает из своей сестрицы ответы, одновременно надевая туфли и нащупывая ключи от машины.

– Я возьму твой телефон, ладно? – бросает отец на ходу. – Скажи Энди, куда я поехал. – И выходит за дверь.

Моя мать уже не первый раз звонит нам из отделения полиции. У Норы большой тюремный стаж, ее вечно сажают за какие-нибудь глупости вроде воровства замороженной лазаньи или отказа уплатить штраф Городскому транспортному управлению. Когда я была маленькой, причины были посерьезнее: пьянство в общественном месте или нарушение общественного порядка. И поверьте, в этом городе, чтобы человека загребли в полицию, он должен быть пьян в стельку или вести себя как отморозок.

Энди воспринимает новости совершенно спокойно. Всем нам нелегко общаться с Норой, но Энди, наверное, тяжелее всего. Ему она не мать и не сестра. И я уверена, в глубине души он мечтает от нее отделаться. Как и я.

Когда я была маленькой, близнецы Беллы как-то спросили, почему у меня нет мамы. Я сказала, что она была пакистанской принцессой – про принцессу я услышала по телевизору – и отдала меня родителям, потому что ее муж, принц ада, убьет нас, если узнает о моем существовании.

– Так ты принцесса? – спросила Каллиопа.

– Нет. – Я покачала головой. – Моя мама принцесса.

– Значит, ты тоже принцесса, – благоговейно произнес Крикет.

Каллиопа недоверчиво сощурилась:

– Она не принцесса. Нет никаких принцев ада и пакистанских принцесс.

– Они есть! – закричала я громко. – И я есть!

И все же я прекрасно помню, как кровь прилила к моим щекам при следующей встрече с Беллами. Они пришли в полдень, и я сразу поняла, что попалась.

Каллиопа скрестила руки на груди:

– Мы знаем правду. Родители все нам рассказали.

– Твоя мама и вправду бездомная? – спросил с сочувствием Крикет. – Поэтому ты не можешь с ней жить?

Это был один из самых позорных моментов моего детства. Когда одноклассники задавали неудобные вопросы, я отвечала просто: «Я с матерью не знакома. Никогда ее не видела». В истории моего удочерения не было ничего необычного, все очень обыденно. Иметь двух пап в нашем городе не является чем-то из ряда вон выходящим. Как-то раз, несколько лет назад, мы с Крикетом смотрели телевизор. Внезапно он повернулся ко мне и спросил:

– Почему ты притворяешься, будто у тебя нет мамы?

Я подпрыгнула:

– А?

Крикет возился со скрепкой, пытаясь придать ей требуемую форму.

– Я имею в виду, с ней ведь сейчас все в порядке. Правильно?

Крикет хотел сказать, что моя мать не пьет уже почти год. Однако Нора по-прежнему оставалась Норой.

Я одарила Крикета выразительным взглядом.

Было заметно, что Крикет помнит. Не один год Беллы слушали вопли моей биологической матери. Где бы она ни появилась, Нора всегда была пьяна в стельку.

Крикет, опустив глаза, перевел разговор на другую тему.

Я весьма благодарна за то, что «мамочка» не трогает Макса. Его собственный отец – агрессивный пьяница – живет в опасном районе Окленда, штат Калифорния, а про мать вообще ничего не известно. Как бы то ни было, появление Норы осложнило бы наши отношения. Мы с Максом отлично понимаем друг друга.

Я оставляю Энди и поднимаюсь наверх. Через окно видно, что Каллиопа уже вышла из комнаты Крикета. Он ходит туда-сюда.

Дыра в ткани точно насмешка над всеми моими стараниями. Роскошная, бледно-голубая ткань, разложенная на рабочем столе, потеряла блеск. Но пока все такая же мягкая. И это дает надежду, что все будет хорошо.