"Локомотив", который мы потеряли

Семина игроки любили и любят во многом именно за эти ясность, искренность и простоту. Филатова – тоже. Они знали, чего от этих людей ждать. За что они обнимут и расцелуют, за что – разорвут в клочья.

Бышовец пришел в команду, которая многие годы жила по одним законам, с нескрываемым желанием их разрушить и на голом месте возвести собственную крепость. А, столкнувшись с естественным сопротивлением, тут же встал в защитную стойку. В любом слове и жесте он начал видеть подвох, в любом человеке – потенциального заговорщика.

И это была не столько вина его, сколько беда.

«Локомотив» изначально был не его командой – и это должны были понимать те, кто нанимал Бышовца на работу. Это был коллектив с жесткой, давно сформировавшейся системой ценностей и взаимоотношений, который новую власть, резко противопоставляющую себя старой, не принял бы ни при каких обстоятельствах. Да еще и при наличии Семина в качестве президента. Знать, что родной человек где-то рядом, но общаться каждый день ты вынужден с чужим – для многих игроков «Локо» это было невыносимо.

В другом клубе, вполне допускаю, у Анатолия Федоровича могло бы сложиться куда благополучнее. Но для этого должно было совпасть несколько условий – слишком уж специфический это тренер и человек. Во-первых, команда, для которой он был бы беспрекословным лидером, гуру, каждое решение которого априори правильно. Во-вторых, полное отсутствие противовесов внутри клуба – их наличие сразу вызывает у Бышовца подозрения и сбивает с рабочего настроя. В-третьих, игроки не должны были любить предыдущего тренера, как это было в случае с «Локомотивом» и Муслином (или Семиным). Потому что такова уж натура олимпийского триумфатора-88, что уважать его игрок вполне может, но вот любить… Не уверен.

Бышовец – из тех людей, которые ни под кого не подстраиваются и гнут свою линию. Поэтому рассчитывать на то, что он станет другим, было наивно. Добиться своего-то есть полной власти над командой – он мог только при одном условии. Полном карт-бланше со стороны руководства.

В этом случае он не только Лоськова с Евсеевым – еще от половины прежней команды бы избавился. Но к чему бы это привело – никто не знал. Безоговорочной веры в Бышовца у руководителей не было. И если в первой половине сезона тренеру позволяли делать все, что он хотел, -то во второй, особенно после серии скандалов, его возможности были лимитированы. Не стоит считать, что у Бышовца совсем не было сторонников. К примеру, сын Владимира Высоцкого Никита, болельщик «Локо», на вопрос моего коллеги Александра Львова о его отношении к работе Бышовца ответил:

– Воспринял его приход надеждой. Искренне сожалею, что ему пришлось уйти из «Локомотива». Да, сезон команда провалила, но надо было дать Анатолию Федоровичу время на ее создание, а не рубить одним махом. Тем, кто его пригласил, требовалось набраться терпения. Но у нас с тренерами не церемонятся. Посчитайте, сколько их сменилось в «Локомотиве» после ухода Семина.

– Не считаете, что Бышовец подписал себе приговор в тот момент, когда рвал отношения с Евсеевым и Лоськовым?

–  Убежден, так оно и было. Просто непонятно: почему, когда тренер принимал решение расставаться с ними, клубное руководство его поддержало? Значит, доверяло. Почему же тогда отношение к нему резко изменилось в конце сезона? Плохие результаты? Согласен, но ведь команда и Кубок взяла, и лидеров обыгрывала. Значит, тренер умеет работать. Так дайте ему время! Даже очень большие деньги не гарантируют быстрого успеха.

Интеллигенция, надо заметить, всегда питала к Бышовцу слабость. Михаил Боярский в свое время признавался мне, что в 2003 году всей душой жаждал прихода в «Зенит» не Властимила Петржелы, а именно Анатолия Федоровича. Аркадий Арканов замечал: «У Бышовца я улавливаю нечто новое, то, чего нет у других». Александр Ширвиндт в интервью «Спорт-Экспрессу» вспоминал: