Локи

И подмигнула. Удивиться Пэл не успела, девочка поспешила закрыть глаз ладошкой.

– Ой, извините, пожалуйста. Это все афферентная нервная имп-пульсация, никак не пройдет.

Леди Палладия поняла. Усмехнулась, подмигнула в ответ.

– А я ничего не заметила.

– Уже познакомились? – высокая женщина в длинном светлом платье с тяжелым колье на высокой шее и не слишком модной прической под Бэт Дэвис подошла незаметно. – Моя дочь Гертруда…

– А это мама, госпожа Ильза Веспер, – твердо, без улыбки проговорила девочка. – Я могу заварить в-вам кофе.

* * *

Кофе явно удался. Пэл, отхлебнув глоток, немало удивилась. Не каждый барриста на такое сподобится. И тут же вспомнила, что очень похожий кофе она уже пила, причем совсем недавно.

– Гертруде есть, у кого учиться, – поняла ее госпожа Веспер. – Вы наверняка изучили мое досье, поэтому должны знать, что парень с ужасной голландской фамилией – мой муж. Я не устраивала слежку, но все равно доложили. Вы посетили его в качестве связной от Кинтанильи? Впрочем, можете не отвечать, и так ясно.

Пэл заставила себя улыбнуться. Ее ставили на место. Большие люди заняты большими делами, заезжая англичанка – всего лишь связная.

– Вы ошибаетесь, госпожа Веспер. Сейчас Жозе Кинтанилья – это я!

Ильза Веспер невозмутимо кивнула.

– Учту, леди Сомерсет. Но в таком случае благоволите ответить на вопрос, который я намеревалась задать непосредственно господину Кинтанилье.

Взгляд светлых глаз плеснул внезапным холодом.

– Ваше бюро и моя Структура готовятся к войне, и этого не избежать. Но что будет после? Как будем делить Европу?

«Да как угодно! – дядя, нахмурившись, провел пальцем по карте. – Хоть так, хоть этак, границы можно нарисовать любые. Не это главное, Худышка. Постарайся им объяснить…»

* * *

– Наша цель, госпожа Веспер, состоит в том, чтобы ни одна европейская страна больше не могла нести угрозу ни соседям, ни всему континенту. Гегемона в Европе быть не должно. Так и случится, война обессилит агрессоров и заставит их пойти на уступки – или страна-агрессор просто перестанет существовать.

– В первую очередь это, как я понимаю, касается моей Германии? Не слишком умно возвращать Европу к эпохе Венского конгресса. Десятки мелких слабых государств – пожива для соседей, ближних и дальних. Тогда это была Россия императора Александра, теперь – Соединенные Штаты Франклина Делано Рузвельта.

– Вы очень к месту вспомнили Америку, госпожа Веспер. На их гербе написано: «Pluribus unum»[24]. Это и есть выход для Европы. Слабые государства объединяются в сильный союз. И чем больше будет этих государств, тем надежнее станет европейское единство. А чтобы не появились новые Наполеоны и Муссолини…

– …Раздробить требуется и Францию, и Италию. Итак, Соединенные Штаты Европы, Федеративная Германия, Федеративная Франция – и корзина осколков с табличкой «Бывшая Италия». Единая валюта, отсутствие виз, бессильный европейский парламент где-нибудь в Брюсселе. И, как я понимаю, европейский банк? Такие преобразования потребуют огромных средств.

– Вы просто поменяете табличку на дверях штаб-квартиры вашей Структуры. Но все, о чем мы говорили, возможно лишь в том случае, если в Европу не придут ни русские, ни американцы.

– При правильном финансировании, возможно все. Вы не говорите по-русски? Я тоже не очень, но мой учитель любил повторять:

«Vsjo moe», – skazalo zlato;

«Vsjo moe», – skazal bulat.

«Vsjo kuplju», – skazalo zlato;

«Vsjo voz’mu», – skazal bulat.

Это про золото и сталь, леди Палладия. Если владеешь и тем, и другим, деловые риски становятся вполне приемлемыми.

* * *

Вид у тети Мири был задумчивый. Она курила, причем сигарета оказалась вставленной в длинный янтарный мундштук. Когда Пэл вошла в номер, родственница без особой спешки подняла вверх два пальца.

Victory hand!

– Кого победила на этот раз? – осведомилась Пэл, краем глаза заметив на краю стола два почтовых конверта.

– Вроде как саму себя, – вздохнула тетя. – Сидела и мечтала о большой бутылке дрянного виски. Или даже о двух. Цени, мелкая, только ради тебя удержалась. Я, конечно, знала, что мир несовершенен, а люди – сволочи, но все познается в сравнении.

Пристроив сигарету на краю пепельницы, встала, кивнула на стол.

– С мистером Бонисом разминулась, от него письмо. А вот с тем, с другим, довелось пообщаться.

Взяла конверт за самый кончик, приподняла, бросила.

– От него, от мистера Пирсона, отчет в письменном виде. Сказал, что имен там нет, но ты разберешься… И, знаешь, мелкая, я поняла, что лет пятнадцать назад я бы просто так от этого подлеца не ушла бы. Есть в нем какой-то крючок, наживка с тухлым мясом. Понимаешь, что мерзость, а тянет.

– И ты расстроилась? – удивилась Пэл. – Было бы из-за чего!

Тетя вновь взялась за мундштук, затянулась, выпустив трепещущее сизое колечко дыма.