Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Локи считает, что у него достаточно информации, чтобы разгадать замыслы Всеотца: после смерти его сделали героем, чтобы царская семья не потеряла лицо. И вот теперь павший герой вернулся. Разумеется, его надо заставить молчать. Локи уверен, что, попробуй скажи он лишнее слово, карательные санкции последуют немедленно. Его возвращение должно быть триумфальным праздником для всего Асгарда. Что мы и видим: народ ликует, отдельные недовольные лица вроде троицы воинов можно в расчет не принимать. Локи уже знает о том, что ему надо чинить Каскет и, более того, он абсолютно уверен, что его будут допрашивать. Причем большинство даже не по злому умыслу и не по наущению Всеотца: всем действительно дико интересно, как он смог воскреснуть и вернуться в Асгард. Кто-то из любопытных будет передавать полученную информацию Всеотцу. Чтобы не попасть в этот змеиный клубок, Локи решает сбежать туда, где его никто не знает, и побег куда он сможет хоть как-то логически объяснить, чтобы убедить Одина отпустить его. Локи сбегает не столько от других, сколько и от себя: ему претит происходящее, ему не нравится, что, с одной стороны, он вроде как чудовище, принесшее год назад море бед, а с другой, его, вместо того, чтобы жестоко наказывать, просто возвращают в семью и готовы все простить. Локи жаждет славы, жаждет, чтобы его заслугой было не воскрешение, а некое великое свершение. Идей у него пока нет, ему нужно время, чтобы разобраться в происходящем. Разговор с отцом для него настоящее испытание, ведь надо добиться разрешения на отъезд любой ценой. Локи пытается вспомнить, как вел себя раньше, надевает маску покорности, называет Одина «отцом», говорит почтительно. И выигрывает, как он считает: Один отпускает его. Локи считает, что его обман удался и радостно покидает дворец.

Картина со стороны Одина выглядит совершенно иначе. Он уверен в том, что сам Локи никогда не посмел бы уехать из дворца, уехать от тех, кто оказал ему огромную милость, приняв обратно в семью. Один сразу же во всем обвиняет Хагалара (с которым, как мы помним, Локи к тому момент еще даже толком не знаком). Один выстраивает собственную концепцию, обвиняя бывшего приятеля во всех смертных грехах, в переманивании Локи, в настраивании его против семьи. Однако он ничего не может сделать. Один хочет вернуть сына в семью, но понимает, что запретами и заточением этого не добиться. С его точки зрения, он сделал все, чтобы дать понять Локи, что никто не собирается ничего плохого ему делать: он не пытался по-настоящему его допрашивать, он отвез его к лекарю, он тут же, без всяких судов, устроил церемонию примирения. Он не верит ни одному слову сына, но вынужден отпустить его, чтобы не потерять навсегда. Один считает отъезд Локи своим поражением: он хотел узнать правду, однако «подсудимый» сбегает от его всевидящего ока туда, где его трудно достать и где живет тот, кто сможет руководить его действиями. Именно эту версию Один и озвучивает Фригг.

Вспомним то, о чем я уже писала: Фригг неправильно поняла причины резкого ухода Локи: с её точки зрения, он слишком боится своего отца, чтобы оставаться во дворце. Фригг ближе к истине, считая, что Локи сбегает от Одина, но даже она до конца не понимает его поступки. Она принимает точку зрения мужа, но не одобряет его линию поведения: как кладбища, так и разрешения на отъезд, а, главное, она не одобряет знакомства Локи и Хагалара. Кто он такой, Фригг явно знает. Она же упоминает и некое условие, которое Один выполнил. Это — один из самых важных ключей и загадок всей повести.