Лох это судьба

Логичней было бы позвонить Паше или Ире, но я отчего-то не хотел… не мог себя заставить спросить по телефону, как им живётся. Я ни в чём не был уверен, не знал, что бы я решил, если бы убедился, что живётся хорошо. Наверное, следует просто уйти, без выяснений и сцен, Ирпа права, в конце концов, все умирают, не нужно мешать им быть счастливыми… до смерти.

Мы стояли на Набережной и смотрели в море. Ирпа, окинув панораму романтическим взором, перевела на меня серьёзный взгляд. — И?

— Что? — Не понял я её сразу.

— Ну, ностальгия?! — Пропела она.

— Проходит. — Пожал я плечами.

— Просто проходит?! — Она изумилась. — Но ты же хотел купаться?!

— Ты что, смеёшься? — Я возмутился. — Зима ведь!

— Ну и что? — Она точно не смялась.

Я попробовал быть логичным. — Лёд на море!

— Тебя это останавливает? Ты ведь можешь пробить броневые двери!

Я разозлился. — И ничего я не пробивал, а только вышиб! В тыдыще! Не передёргивай!

— Хорошо, не пробивай. А что делают те люди? — Она указала на фигурки рыбаков. — У них такая сильная ностальгия, что они сверлят во льду отверстия и медитируют?

— Да, у них самая тяжёлая форма. — Соврал я и смутился. — Ты не замёрзла?

— Сёма! — Ирпа покачала головой. — Я же робот!

Я вдруг решился. — Знаешь, давай зайдём ко мне, где я жил до космоса? Посмотрим…

— Пойдём, конечно, горе моё! — Пропела она ласково. — Ты ведь только для этого прилетел!

Глава 9

Я долго жал на кнопку звонка у собственных дверей, Ирпа со спокойным лицом молча выслушивала тоскливое пищание. Рядом стояла девушка робот со спокойным лицом Иры и ждала, когда до меня дойдёт, что моей Иры нет дома. Совсем потерявшись, начал шарить в карманах пуховика, отчётливо понимая, что я никак не мог найти там ключи. Что скажешь, разволновался.

Ирпа взяла себя за правую кисть, сняла её, как перчатку, из обрубка показался пучок гибких щупалец. Запустив их в замочные скважины, отомкнула оба замка и вопросительно взглянула. — Мне подождать здесь?

— Что ты! Заходи, пожалуйста! — Я открыл двери.

Мы прошли в мою квартирку. Не разуваясь, прошли в комнату. Смущаться мне было нечего, сам никогда не свинячил, да и с Ирой не забалуешь. Обычная прибранная долго пустующая квартира. На мебели толстый слой пыли и особенный нежилой запах. Из картины заброшенности выпали лишь живые цветы на подоконниках. Растения регулярно поливали и, видимо, осенью поменяли землю в горшках. Странно, кто бы это мог делать?

Я открыл шкаф, вещи Иры лежали в том же порядке, она что же, ничего не забрала? Может, с того дня ни разу здесь не бывала? Кто же тогда ухаживает за цветами, неужели Пашка? Зайти к нему? Лень тащиться в другой подъезд. Я вышел на балкон, открыв окно, попытался заглянуть к нему — спасибо, Ирпа придержала за талию. Однако удалось установить, что у него в квартире тоже тишина. Меня всегда раздражала его привычка «жить с телевизором», он сразу включал этот агрегат, как только приходил домой.

Ирпа хранила молчание, мне снова стало неловко.

— Может, чаю?

У неё возникла боле удачная идея. — Ты рассказывал о друзьях, познакомишь?

— Точно! Сейчас же все должны тусоваться на коробке! — Подхватил я. — Пойдём!

— Сыграем в хоккей? — Она улыбнулась.

— Можно и сыграть, — я открыл свой шкаф со снарягой. — Та-а-ак, всё на месте, вот и конёчки Иры, должны тебе подойти.

Достал сумку, принялся собираться. — Каски возьмём, просто так принято. Шайбы там свои… Свитера, а то в рубашках нас не поймут, а в пуховиках будет неудобно…

— Рюкзак с листовками здесь оставим? — Спросила Ирпа между прочим. — Ты ведь не рассчитывал на них всерьёз?

— А если Пашка найдёт? Поливает же тут кто-то цветы, ещё подумает, что я совсем…

— Кажется, Пашка тот самый твой друг детства? Если не ошибаюсь, ты и его собираешься везти к джуби, лечить от СПИДа? Как считаешь, в космосе он о тебе ничего не подумает?

— Ну, не Пашка! Может, я кого-нибудь пущу сюда жить! Забирай рюкзак, в мусорку выбросим.

— Вот ещё! — Ирпа протянула мешок, — сам тогда и таскайся с ним.

Я без возражений уложил рюкзак в сумку, застегнул молнию, сказал, вставая. — Пойдём.

На лестничной площадке попросил. — Закрой, пожалуйста, — и пошёл, не оглядываясь.

За спиной щёлкнули замки в дверях родного дома. Точно знал, что не вернусь сюда никогда, запершило в горле. Я не обернулся.

Включили уличное освещение, с клюшками на одном плече и сумкой на другом под ранними зимними звёздами я вёл Ирпу за ручку по моему району. Казалось, каждый дом улыбался мне, говоря «а помнишь…?». По дороге к коробке зашли в магазин прикупить угощения. Снял в банкомате немного наличности со своей карточки, правда, без самой карточки, но именно со своего счёта. За прилавком улыбалась знакомая узбечка, однако меня не узнала. Мне не продали пива, потребовали предъявить паспорт! Чёрт! Документы не взял! Хотя толку с них… фотку придётся переклеивать… если смогу доказать, что паспорт, вообще, мой!