Локдаун

Боковым зрением Макнил заметил движение с правой стороны – доктор Кастелли решительно вышла из-за монумента, замахнулась и врезала прикладом винтовки Блюму по голове, попав чуть выше виска. Блюм растянулся на земле, пистолет заклацал по булыжникам мостовой.

– Ах ты кусок дерьма! – выплюнула она. – Убил стольких людей ради денег! Поверить не могу! Ты… послал эту девочку к людям, как маленького ангела смерти, чтобы заразить нас своей дрянью. Ты… ты…

Она не могла подобрать слова, чтобы выразить свой гнев, а вместо этого приставила винтовку к плечу и неуклюже нацелила ее на Блюма. Тот приподнялся на одном локте и поднял руку, словно она могла защитить от пули.

– Нет, не надо! – закричал он.

Но тут вмешался Макнил, подняв ствол винтовки, а потом забрал ее у доктора Кастелли.

– Вы что, не хотите его прикончить? – бушевала доктор Кастелли. Трудно было представить, как такая хрупкая оболочка вмещает столько ярости и негодования. – Он убил вашего сына!

Но Макнил покачал головой.

– Мне не нужна месть. Мне нужно правосудие. Я хочу, чтобы он столкнулся с последствиями своих действий. Чтобы предстал перед присяжными и коллегами, чтобы все человечество вынесло ему приговор. Хочу, чтобы он гнил остаток жизни в тюрьме и каждый день, каждый час размышлял о том, что сделал.

Доктор Кастелли засопела и надулась.

– Я в любом случае не знаю, как стрелять из этой штуковины.

– Лучше сначала снимать с предохранителя, – объяснил Макнил.

Грохнул выстрел, и доктор Кастелли вскрикнула. Макнил развернулся к Блюму. Тот по-прежнему лежал на земле, но дотянулся до своего пистолета и выстрелил. А теперь прицелился в Макнила и снова нажал на спусковой крючок. Но ничего не произошло. Он попытался еще раз. Опять безрезультатно. Блюм отшвырнул пистолет, вскочил и помчался к колесу обозрения.

Доктор Кастелли привалилась к статуе и тяжело осела вниз. Правую руку она прижимала к груди, и между пальцами проступила кровь.

– Меня подстрелили, – сказала она, недоумевая, как легко это случилось.

Макнил опустился рядом с ней на колени.

– Что мне сделать?

– Бегите за ним.

– Я не могу вас бросить.

– Он не попал в сердце, иначе я была бы мертва. А раз я еще дышу, значит, и в легкие не попал. Бегите!

Макнилу не требовалось еще одно приглашение. Он развернулся и рванул за Блюмом. Ведь тот до сих пор удерживал Эми. И вероятно, она не одна в кабинке наверху.

Но у колеса Макнил понял, что потерял Блюма из вида. Он побежал вверх по пандусу к будке управления. Она была пуста. А потом услышал клацанье металла под ногами Блюма и поднял взгляд на спиральную лестницу, огибающую огромный двигатель с северо-восточной стороны Глаза. Медленно и неуклюже Блюм поднимался против часовой стрелки к внешнему краю кольца. Макнил побежал за ним, но когда оказался на спиральной лестнице, Блюм уже перебрался на перекладины, идущие по внешнему краю колеса обозрения. Макнил смотрел на него, не веря своим глазам. Это же просто безумие! Он, очевидно, решил, что сумеет вскарабкаться до самого верха колеса, к кабинке, где держали Эми. У Макнила не осталось другого выбора, кроме как подниматься за ним, хотел он того или нет.

На последней ступеньке спиральной лестницы он посмотрел вниз и заметил доктора Кастелли. Опираясь на ограждение пандуса, она задрала голову и смотрела на него.

– Попробуйте запустить эту штуку! – крикнул Макнил, а потом развернулся и прыгнул на перекладину колеса. Запрокинув голову, он глянул вверх. Блюм опережал его метров на двадцать пять или больше, карабкаясь от перекладине к перекладине как одержимый. Макнил начал подъем, и ожоги под повязкой сразу дали о себе знать резкой болью.

Он понимал, что не имеет смысла торопиться. Нужно подниматься медленно, но верно, одна перекладина за другой, один шаг за другим. И не смотреть вниз. Как только эта мысль пришла в голову, он тут же посмотрел вниз. Похоже, за короткое время он преодолел невероятное расстояние. Сердце подскочило и так заколотилось, что Макнил начал задыхаться. Он промахнулся, ставя ногу, и чуть не упал. Страх лишал сил. Смотри наверх, твердил он себе. И когда он посмотрел наверх, то увидел, что Блюм перебирается с внутренней стороны кольца на внешнюю, когда оно начало изгибаться к верхней точке. Макнил поднажал.

Ветер яростно трепал куртку, свистел в спицах колеса. Несмотря на обжигающую боль, ладони начали неметь от холода. Уже приходилось откидываться назад – значит, пора перебираться на внешнюю сторону. Макнил развернулся, схватился рукой с внешней стороны перекладины и нащупал опору подошвой совершенно неподходящих для этого «мартенсов». От страха руки совсем ослабели. На несколько секунд он просто прижался к внешнему краю колеса, а внизу под странным углом раскинулся город. Макнил увидел четыре дымохода старой электростанции Баттерси, изрыгающие в воздух все, что осталось от людей. «Я мыслю – значит, я действую. Добро пожаловать в век идей». Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он проезжал мимо этих плакатов в поисках человека по фамилии Казински.