Локдаун

– Покажите руки, – потребовал Флайт, и Макнил поднял руки в резиновых перчатках. – И удостоверение. – Макнил терпеливо вытащил удостоверение и открыл его перед стеклом. Флайт внимательно его изучил, а потом отпер дверь и шагнул в сторону. – В наши дни не бывает излишних предосторожностей, – сказал он. – И пожалуйста, не подходите близко.

Макнил вошел в студию Флайта. Когда-то полированный деревянный пол был весь в пятнах и усыпан мусором – плоды творческого беспорядка. Обширное, хорошо освещенное пространство занимало всю площадь над галереей. На полу или рабочих подставках стояло с десяток работ в разной стадии готовности. Гротескно деформированная голова, переплетенные руки, смятый торс с грудью и пенисом.

Стены были увешаны набросками. Еще здесь находился гончарный круг и высокие шкафы с наполовину выдвинутыми ящиками, забитыми всяческими художественными принадлежностями – красками, чернилами, инструментами скульптора, художественной бумагой. На кончиках пальцев стояла рука, частично покрытая кожей, а частично с обнаженными сухожилиями и костями, прямо из подмышки вырастала половина головы с рассеченным по центру мозгом, со всеми складками и разноцветной внутренней структурой. Макнил удивился, каким образом все это держится в таком положении, пока не заметил проходящие через руку штыри. Несмотря на противоестественную деформацию, было во всем этом что-то отвратительно натуральное. Это относилось ко всем работам Флайта.

Флайт явно заметил отвращение Макнила. В его глазах мелькнула надменная и презрительная усмешка.

– Не нравятся мои работы, инспектор?

– Предпочитаю приятную картину, которую можно повесить на стену.

– Например?

Макнил пожал плечами.

– Например, Веттриано.

– Вот как, – сказал Флайт. – «Поющий дворецкий». Я часто гадал, кто покупает такие картины. – Он повернулся к своим незаконченным работам. – Мозг – завораживающая штука, правда? Конечно, нужно кое-что о нем знать. Варолиев мост. Верхнее двухолмие, – он ткнул в лобные доли и извилины скульптуры. – Потрясающее инженерное творение. Поражает даже сама мысль, что у кого-то может такой быть. Конечно, он бывает разных моделей, от роллс-ройса до мини.

– А какой у вас, мистер Флайт?

– Мне нравится считать, что у меня какая-то модель «БМВ». А у вас, инспектор?

– Ну, вероятно, «Форд гранада», – ответил Макнил. – Надежный, крепкий, особо не нуждается в обслуживании и всегда довезет до нужного места. Так что вы можете рассказать про Рональда Казински, сэр?

– Боюсь, ничего.

Флайт начал наворачивать круги вокруг скульптуры, бросая задумчивые взгляды на ее изгибы и плоскости. Теперь Макнил еще раз убедился, насколько высок скульптор. Шесть футов и шесть дюймов, и при этом болезненно худой, с длинными женственными пальцами. Он был в длинном белом фартуке, похожем на хирургический халат, только заляпанном глиной и краской, а не кровью.

– Никогда о нем не слышал.

– А он о вас слышал.

Флайст покосился на него.

– Правда? Он сам вам сказал?

– Нет, мистер Флайт. Он мертв. А вы не хотите узнать, как он умер?

– Это меня не касается.

– Получил три пули в грудь.

– Не повезло.

– А у него в бумажнике лежала ваша визитка.

– Серьезно? Ну, вероятно, они есть у нескольких тысяч человек.

– И большинство из них интересуются искусством.

– А мистер Казински не интересовался?

– Он работал в крематории, мистер Флайт. И жил в трущобах на южном берегу реки.

– Теперь я вас понял.

Макнил обвел взглядом студию, перескакивая с одной непристойной скульптуры на другую.

– Конечно, возможно, он подобрал вашу визитку в клубе «Черный лед». Знаете такой?

– Слышал о нем, естественно. Перфомансы авангардного искусства. Шок ради шока.

– Я подумал, что это знакомая вам территория.

Флайт бросил на него испепеляющий взгляд.

– Так что же, вы там не были?

– Право, инспектор, вы же не считаете, что у меня совсем нет вкуса?

– Кое-какой есть, – сказал Макнил и оглядел студию. – В основном плохой.

Флайт начал терять терпение.

– Если это все, инспектор, я хотел бы вернуться к работе. – Он мотнул головой на руку и голову. – В темное время суток я наиболее продуктивен.

– Не удивлен. – В этом похожем на покойника скульпторе было что-то темное. Он вызывал у Макнила мурашки. – Благодарю за сотрудничество, сэр.

II

Пинки смотрел, как Макнил вернулся к машине и поехал на Олд-Бромтон-роуд и к станции метро «Южный Кенсингтон». Подождал, пока скроются габаритные огни, а потом вылез из машины и медленно пересек улицу, направившись к зеленой двери с решеткой – квартире Флайта. Там он чуть помедлил и осмотрелся. В атриуме зимнего сада на другой стороне Крэнли-плейс горел свет, но не было заметно никакого движения. А остальные окна на улице по большей части выглядели черными дырами, шторы плотно занавешены, отгораживая от опасного мира. Пинки терпеть не мог ходить в маске, но было в ней одно небольшое преимущество – она скрывала лицо, и никто не считал это странным. Любые опрошенные полицией свидетели определенно будут уверены в одном: «Он был в маске, сэр».