Локдаун

– Не надо, Джек, не надо. Пожалуйста, – сказала Эми, и Макнил отпустил юнца, отпихнув в объятья товарищей.

– Прости, – смущенно сказал он ей и покатил кресло по Шафтсбери-авеню.

– Зачем ты это сделал?

– Ненавижу несправедливость.

Он упорно смотрел только перед собой.

– Что, по-твоему, он сказал?

– Какую-то гадость. О тебе.

– К этому привыкаешь, – сказала она. – Меня всю жизнь обзывали узкоглазой. И даже похуже. А теперь я узкоглазая калека.

И стоило это произнести, как Эми поняла, насколько печально это звучит. А ей не хотелось грустить. Она видела, во что превращает людей уныние.

На Шафтсбери-авеню Макнил остановил такси. Водитель извинился – у него не было пандуса.

– Можем подождать следующую машину, – сказала Эми.

– Не нужно, – ответил Макнил.

И поднял ее из кресла как пушинку, в его крепких и сильных руках она выглядела ребенком. Он посадил Эми в такси, а потом засунул и кресло.

– Поеду с тобой, – сказал он. – Тогда и рядом с домом не возникнет проблем.

– Ты совершенно не обязан это делать, – сказала Эми во время поездки.

– Мне все равно больше нечем заняться.

– Дома тебя ждут жена и сын.

Повисла долгая тишина. Макнил смотрел в окно на проплывающие огни и не отвечал.

– Разве нет?

Он повернулся к Эми, и в отблесках мелькающих уличных фонарей она заметила его взгляд раненого зверя. Макнил потупился.

– Нет, – наконец сказал он. – Не ждут.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем она набралась храбрости для вопроса.

– Почему?

– Мы разъехались, – ответил он, вот так просто.

Он смотрел на свои руки, лежащие на коленях, и крутил обручальное кольцо. Эми поняла, что объяснять он ничего не будет, и лучше не спрашивать.

Они проехали по Тауэрскому мосту на южный берег, мимо замысловато подсвеченного Тауэра. Таксист высадил их на углу Гейнсфорд-стрит и Шад-Темзы.

– Я провожу тебя до двери, – сказал Макнил, когда вынес ее из машины и усадил в кресло.

– Совершенно необязательно, честно. Я уже большая девочка. И постоянно возвращаюсь домой в темноте.

– Ага, но я все равно буду волноваться, Не беспокойся, я не собираюсь напрашиваться на чашку кофе. Я его не пью.

Он расплатился с водителем, и Эми набрала код на воротах. Макнил распахнул их, и они вдвоем пересекли двор, к пандусу у входной двери Эми.

Она нахмурилась.

– Странно.

– Что именно?

– Над дверью не горит свет. А я всегда включаю его, когда ухожу.

– Показывая грабителям, что квартира пуста?

Эми покосилась на него.

– Чтобы видеть, куда вхожу.

Она отперла дверь и открыла ее. Квартира была погружена во мрак. До выключателя легко было дотянуться из инвалидного кресла, но свет не включился.

– Где щиток? – поинтересовался Макнил.

– На верхнем этаже.

Макнил взглянул на бесполезный подъемник у подножия лестницы.

– И как же ты поднимаешься и спускаешься, когда нет электричества?

– Такого раньше не случалось.

Макнил закрыл дверь и снова поднял Эми из кресла. Она обняла его за шею и вспомнила, как чувствовала себя под надежной защитой, когда отец нес ее вверх по лестнице в спальню и пел на ночь. «Отнеси меня на край света, отнеси».

– Показывай дорогу, – попросил Макнил и пронес ее в темноте по двум лестничным пролетам в просторную мансарду наверху. Ее освещали через окна уличные фонари, наполнив бледно-желтым сиянием. Макнил осторожно опустил Эми в инвалидное кресло, стоящее на верхнем этаже, и открыл дверцу электрощитка. Щелкнул тумблером, и тут же включился свет. Макнил покачал головой.

– Наверное, был скачок напряжения или что-то в этом роде. Пробки выбило. Если не хочешь в очередной раз застрять, лучше подключи подъемники у лестницы к аккумулятору.

– Я всегда могу вызвать тебя, и ты отнесешь меня наверх или вниз.

– Примчусь пулей.

И от того, как он это произнес, сердце Эми замерло на мгновение, а потом участился пульс. Она вдруг смутилась. Во рту пересохло. Она не верила, что могла заинтересовать Макнила. Уж точно не в этом смысле.

Позже он рассказал, что медлил только по одной причине – он понятия не имел, как целовать человека в инвалидном кресле. Макнил неуклюже шагнул к ней, на секунду остановился и неловко опустился на колени, взял ее лицо большими ладонями и поцеловал.

Этот миг останется в ее памяти навсегда. В это мгновение она почувствовала, что Господь снова вернул ей жизнь.

Глава 9

I

Макнил припарковался напротив полицейского участка, находящегося, как сказали бы в Шотландии, в «наугольнике» между Кеннингтон-роуд и Мид-Роу. Макнил несколько раз употребил это слово, когда только что приехал в Лондон, но его никто не понял. Как-то раз он даже заглянул в словарь, но не обнаружил там искомого значения. Самое близкое значение было «накладка, укрепляющая угол рамы или ящика». Он решил, что это оно и есть. Слово в точности описывало положение полицейского участка на Кеннингтон-роуд – в треугольнике, получившемся у пересечения двух сходящихся под острым углом улиц.