Логово

– В принципе, есть варианты, – осторожно сказал Снегирь. – Но нужно время, дня два, три…

– Боюсь, три дня не выдержать. Без денег, без документов, без крыши над головой…

В словах Ростовцева был легкий оттенок провокации. Но Снегирь не купился. По крайней мере располагать своими финансами и жильем не предложил. Сказал:

– Насчет крыши… У меня ведь так и остались ключи от твоей квартиры в Автово…

– ???? – Ростовцев изобразил непонимание.

Впрочем, вполне искреннее. По его проснувшимся (с помощью Наташи) воспоминаниям – жил он на Гражданке. То есть на противоположном конце города.

Доктор замялся:

– Ну-у… так ведь это… ты же ее держал… в общем, все равно ведь от жены уходить собирался… а у меня Таська… ну, в общем…

Ростовцев вспомнил, Точно. Да. Все так и было. Купил он на чужое имя квартирку – расслабиться порой после работы. Благо, почти все их объекты были к югу и юго-западу от города – Автово как раз по пути. И Снегирь, изображавший перед Таськой целомудренного пуританина, тоже пользовался. Только вот… Потом появилась… не Наташа, нет, ее звали Вера, точно, Вера. Память, словно спеша реабилитироваться, нарисовала картинку: блондинка, точеная фигурка, уверенные жесты…

Ростовцев взглянул на Наташу. Она смотрела на него прямо, с вызовом.

– А потом ты собрался… – продолжил вспоминать доктор, – ее звали…

– Ее звали Наташа, – закончил Ростовцев с непреклонной мягкостью. – Наташа.

– Да-да… в общем, ключи у меня так и остались…

– Где они? Ключи?

– У меня, с собой…

Интересные дела. Зачем смертельно напуганный Снегирь таскает их в кармане? Червячок подозрения в душе Ростовцева напрягся, поднял голову, оскалил зубки… Цыц! – шуганул его хозяин. Червячок испуганно отдернулся, но не сбежал.

– Хорошо. Тогда мы заляжем там, на эти два-три дня. А ты подготовь все для независимой экспертизы, договорись, с кем надо… Начни сегодня же.

Ростовцев говорил жестко, командным тоном – и в душе ненавидел себя за этот тон. Знал, что Снегирь не умеет отказывать, и пользовался этим. Добавил он значительно мягче, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от предыдущих слов:

– Я не понимаю, что со мной творится, Паша. Не понимаю и боюсь. Я всегда был уверен, что может отказать моя рука или нога, или какой внутренний орган – но уж мозг-то даст сбой в последнюю очередь. А теперь… Теперь я не уверен ни в чем. Вместо снов – непонятные кошмары со мною в главной роли. Наяву – дежа вю, ложные воспоминания и провалы в памяти. И – странные приступы, пока к тебе на электричке ехали, дважды так прохватывало… Думал – всё, конец. Если бы не Наташа…

Снегирь посмотрел на нее. Наташа кивнула. Лицо у нее было тревожное и серьезное.

– Ладно, – сказал Снегирь. – Я займусь не откладывая. Но – завтра.

– А сегодня?

– А сегодня я увезу отсюда Таську… Второй – такой – ночи я не переживу.

Предположив, что Эскулап сейчас на запасной, только Генералу известной площадке готовится к приему пойманного объекта, – Руслан ошибся.

Но и Генерал, знавший, что Эскулап сейчас пребывает в Красноярске и скрупулезно изучает все вероятные причины, способные вызвать феноменальную реакцию Ростовцева А.Н. на штамм-57, – Генерал ошибался тоже. В Красноярске Эскулапа не было.

…Эскулап привалился спиной к пыльному колесу ЗИЛа, стоявшего на лесной дороге. Рядом бледный водитель терзал автомобильную аптечку. Упаковки таблеток падали на обочину – пожелтевшие, наверняка просроченные. Эскулап хотел сказать, что никаких лекарств не надо – и не мог. Губы шевелились беззвучно. Но боль внутри, справа, уже уходила. Не исчезала – затаивалась. Пряталась ненадолго. У Эскулапа теперь вообще ничего не было слишком надолго… Загадывать вперед больше чем на три-четыре месяца не имело смысла. Он не загадывал. И не печалился – и без того последние семь лет жизни были подарком – результатом отчаянно-смелой операции, проведенной покойным Виктором Эльдаровичем Зубайдуллиным, известным узкому кругу лиц под псевдонимом Доктор…

Пришла пора отдавать займы.

Неожиданный и перевернувший все с ног на голову случай ремиссии, не закончившийся смертью объекта, подарил искорку надежды. Когда в деле всплыла Сибирь и город Канск – надежда заполыхала ярким пламенем. Умереть сейчас было бы обидно. Несправедливо. Но придется – если он сейчас, тридцать лет спустя, неправильно истолковал фразу умирающей старухи – показавшуюся тогда издевкой…

Через полчаса ЗИЛ снова катил по лесной дороге. Катил в Нефедовку.

– Ну ты силен, отец, – с завистливым уважением сказал водитель, увидев, как Эскулап наливает в пластиковый стаканчик «эликсир жизни». По кабине пополз резкий спиртовой запах, который не могли забить травы и многие другие ингредиенты напитка.

Пассажир поморщился. Эликсир действовал все хуже и хуже. Именно этот коктейль, изрядно подсадивший ему печень и приучивший мозг существовать в режиме постоянной алкоголизации, нейтрализовал до. поры процессы отторжения куска чужой и чуждой плоти, сидевшего внутри Эскулапа…

Плоти ликантропа…

– В общем-то, можно попробовать объявиться, – сказал Ростовцев. Особенной уверенности в его голосе не чувствовалось.