Лодыгин

Давняя мысль — найти другое тело накала — не дает ему покоя. Он пробует железо, сталь или сплавы железа. Проволоку из этих материалов он закупоривает в колбе… стеклянной замазкой, содержащей соединение бора. В 1893 году Лодыгин получает патент в США на эту оригинальную лампу (патент № 424525).

Но уже лежат в патентном ведомстве США еще три заявки от жителя Питтсбурга А. Лодыгина на лампы с нитями «из нековких трудноплавких металлов».

И хотя последние попытки укротить угольные лампы были даже в начале этого века (до того неисполнимой казалась задумка Лодыгина заставить светить в лампе тугоплавкие металлы), но это еще объясняется и тем, что защищенные патентами лодыгинские лампы никто не имел права выпускать, а сам изобретатель не имел средств на их широкое производство. Но самое главное — он не считает, что поиск окончен, он исследует лампы с нитью из платины, окутывая ее то одним, то другим тугоплавким металлом, для чего разрабатывает электропечи — одни из первых в мире.

В 1894 году Лодыгин получил патент на такие лампы. Нить из платины покрывалась слоем тугоплавких металлов в таких сочетаниях: родий и иридий, рутений и осмий, молибден и вольфрам, хром.

В патенте Лодыгин указывает на возможность получения нитей из чистых металлов, если нагревать покрытую вышеописанными способами платиновую проволоку до температуры высшей, нежели температура испарения платины…

В 1897 году «Offical gazethe…» патентного ведомства США публикует еще два патента Лодыгина (номера 575002 и 575668), где в роли светоносной нити выступают тугоплавкие металлы — молибден и любые другие. Рождалась такая нить в жару электропечи, в парах водорода и хлороводородной кислоты… А внешний вид ламп, судя по авторскому рисунку, — такой же, как у сегодняшних. Только по-прежнему упрямо Лодыгин вместо ввинчивающегося цоколя применяет два стерженька, вставляющиеся в розетку-патрон…

На шумной и разноязычной Парижской выставке 1900 года посетителей опять удивляют лампы русского инженера Лодыгина — они, не в пример уже известным, угольным, представленным тут же, с нитями из молибдена и вольфрама!

О второй победе Лодыгина над конкурентами пишет путеводитель по выставке, его поздравляют товарищи. Но, пожалуй, самая большая радость для него — известие от земляков о том, что год назад Петербургский электротехнический институт присудил ему, эмигранту, высокое звание Почетного инженера-электрика наряду со знаменитыми изобретателем радио Николаем Степановичем Поповым и творцами «электрогефеста» — электрической сварки — Николаем Николаевичем Бенардосом и Николаем Гавриловичем Славяновым (посмертно).

…Ломоносовская премия — в 1874 году, орден Станислава III степени — в 1884-м, звание Почетного инженера-электрика — в 1899-м… Нет, не был баловнем судьбы Александр Николаевич! Правда, не только ему — никому из русских изобретателей не довелось при жизни увидеть, например, как Эдисону, открытие памятника себе или получить собранную обществом огромную сумму денег для дальнейших работ. Но невольно склонишь голову перед подвижничеством людей, отдавших весь свой талант, всю свою жизнь на благо отчизны, столь скупой на благодарность и признание.

…С 1894 года Лодыгин уже не работает в фирме «Вестингауз», но сохраняет с ней добрые отношения и деловые контакты, хотя живет во Франции.

О Дж. Вестингаузе он вспоминал в своей статье «Техническое образование и идеалы американских инженеров» с большим уважением: «…во главе интересов дела, к которому я принадлежу, стоит человек, успехи которого как организатора, как управляющего, как финансиста бесспорны, который обладает гением предвидения, но который прежде всего — инженер: я говорю о Жорже Вестингаузе».

Вспоминая с юмором, что «миллиардеры Соединенных Штатов, так называемые «400», стараются играть в аристократов, выдавать своих дочерей за герцогов и маркизов, принимать и угощать обедами на своих яхтах или в своих дворцах коронованных особ», Лодыгин подчеркивает главную черту Вестингауза — он «прежде всего инженер!».

Не в пример другим богачам предпринимателям, дед Джорджа сменил в США дворянское имя «фон Вистигаузен» на просто Вестингауз, а внук уж никогда не возымел желания вернуть приставку «фон».

Рождения 1846 года — на год старше Лодыгина, Вестингауз в 15 лет бросил школу, так как посчитал, что простым рабочим на фабрике своего отца он может изучить быстрее и лучше то, что ему необходимо — технику, производство.

Сын капиталиста, он не чурался черной работы. Напротив, прошел все ступени производственной лестницы от рабочего до инженера и, став удачливым изобретателем, смог стать и удачливым предпринимателем.