Лодка

Так вот как мы выглядим со стороны! Такими нас увидели бы Томми, будь они поблизости: пять человек, набившиеся в бочку — черное зернышко посреди клочка пены, косточка в белой фруктовой мякоти. Лишь когда волна схлынет, вид меняется — и из воды появляется стальная сигара корпуса.

Вот чудовище дает нам соскользнуть с его спины, и мы несемся вниз. Все ниже и ниже.

Бог мой — почему Старик ничего не предпринимает?

Я замечаю выражение его лица. Он ухмыляется. Только маньяк может усмехаться в такую минуту.

— Пригните головы!

Скорее, выгни по-кошачьи спину. Держись крепче, колени упри в бульверк, спину — в кожух перископа. Напряги мускулы. Подбери живот. Стена, стена воды бутылочно-зеленого цвета, украшенная геральдическим орнаментом, вырастает перед нами, как на картине Хирошиги «Цунами вблизи Канагавы».

Она выгибается вовнутрь, тянется к нам — прячьте свои головы! Еще есть время, чтобы набрать воздуха в легкие и пригнуться, прижав бинокль к животу — и в этот момент снова обрушивается удар молота. Задержи дыхание и считай. Не позволяй себе задохнуться и продолжай считать про себя, пока старающийся смыть тебя поток не пойдет на убыль.

Я потрясен: на этот раз не происходит ужасающее скольжение бортом вниз.

Старик — он еще раз доказал, что является опытным шкипером, — знал, как будет вести себя чудовищный кит. Он предчувствует, что будет делать вода, как поведет себя океанское чудище.

Тепер наступает черед Томсена балансировать на гребне водяной горы, куда его забросил толчок гигантской руки. Всматриваясь в бинокль, я вижу ярко блестящие цистерны погружения его лодки, полностью высвободившиеся из-под воды. Лодка висит на вершине, кажется, целую вечность, затем она внезапно слетает в следующую долину. Нас разделяет взметнувшиеся между нами белые пики, и те, другие, исчезают, как будто их никогда и не было. Сердце успевает отсчитать дюжину ударов, а я по-прежнему не вижу ничего, кроме серо-белых кипящих волн, снежных гор, чьи вершины атакуют буйные вихри. Они, поглотившие лодку, кажутся воплощением первозданных сил природы, неизменных со дня сотворения мира.

Подумать только: там внизу, в брюхе лодки, посреди этой бешеной бездонной круговерти, около дизелей несет вахту очередная смена, в своем закутке скрючился радист, матросы, старающиеся улечь на своих койках, пытаются читать или заснуть, там горит электрический свет и там — живые люди…

«Так,» — говорю я себе. — «ты становишься похож на второго вахтенного офицера. Ты совершенно забыл, что мы идем на точно такой же лодке. И наши моряки испытывают то же, что и те, на другой лодке».

Командир требует подать сигнальные флажки. Сигнальные флажки? Он окончательно спятил! Кто сможет семафорить в таких условиях?

Но он выхватывает их, как бегун — эстафетные палочки, и когда мы опять взмываем к небу, он молниеносно отстегивает свой страховочный пояс, подтягивается высоко над бульверком, ухватившись за стойку перископа, и, твердо упершись, разворачивает сигнальные флажки. Он передает свое послание, не пропуская ни единой буквы, как будто мы находимся на учениях где-нибудь на Ванзее: Ч — т — о — в — ы — п — о — т — о — п — и — л — и.

В это трудно поверить, но человек на другой лодке делает рукой знак «Понял». И когда мы в очередной раз опускаемся вниз, как на ленте конвейера, другой помешанный передает с той лодки: Д — е — с — я — т — ь — т — ы — с — я — ч — т — о — н — н.

Сквозь летящие брызги мы обмениваемся информацией на языке глухонемых, подобно людям, машущим друг другу из окон вагончиков канатной дороги, расходящихся в противоположные стороны. Лодки зависают всего на несколько секунд вровень друг с другом. Когда мы снова движемся вверх, Старик передает еще одно сообщение: У — д — а — ч — и — в — а — м — ч — е — р — т — и.

Теперь другая сторона достала свои флажки. Мы все громко читаем хором: Ж — е — л — а — е — м — в — а — м — с — л — о — м — а — н — н — ы — х — м — а — ч — т — и — о — б — о — р — в — а — н — н — ы — х — в — а — н — т.

Внезапно волна роняет нас вниз, и нос нашей лодки с бешеной скоростью наклоняется вперед. Перегнувшись вниз до предела, мы окунаемся в долину, наполненную морской пеной.