Лодка

Меж тем остальные уже собрались за столом для ежедневной процедуры, добросовестно выполняемой нами и успевшей незаметно превратиться в ритуал: выжимание лимонов. Всех нас преследует зловещий призрак цинги, которая может начаться в результате нехватки витамина С. Сидящие вокруг представляются мне жуткими беззубыми привидениями, с болью пытающимися разжевать кровоточащими деснами жесткие корки хлеба: просто мурашки по коже.

Каждый извлекает лимонный сок своим излюбленным способом. Шеф сначала разрезает фрукт пополам, систематично протыкает лимонные дольки в обеих половинках, как будто собирается посвятить этому увлекательному занятию весь вечер, затем вкладывает в каждую половинку по маленькому кусочку сахара и с шумом высасывает сок через сахар. Никакого почтения к правилам этикета.

Второй вахтенный офицер применяет особенно изощренную методику. Он выжимает лимонный сок в стакан, добавляет в него сахара, а затем доливает немножко концентрированного молока, которое тут же сворачивается. Смесь выглядит отвратительно. Старика каждый раз передергивает от одного ее вида, но второй вахтенный не обращает на это ни малейшего внимания. Он с гордостью называет свой коктейль «Особый подлодочный», интересуется у нас, не желает ли кто-нибудь попробовать, и только после этого медленно выпивает свою мешанину, закатывая глаза в экстазе наслаждения.

Второй инженер — единственный, который не утруждает себя. Он по-простому, самым вульгарным способом впивается своими крепкими зубами в обе половинки и поедает мякоть вместе с содержащимся в них соком.

Старик наблюдает за ним с явным неодобрением.

Сперва я никак не мог понять второго инженера. Сначала я решил, что он просто из упрямства продолжает придерживаться этого способа. Но теперь я знаю, что он попросту человек, лишенный элементарной чувствительности, которую ему заменяет поистине слоновья кожа. Он пытается предстать воплощением непоколебимости и уравновешенности, делая особый упор на силе своего характера, хотя на самом деле он не более, чем заурядная толстокожая натура. К тому же он очень медленно соображает и почти так же медленно действует — полная умственная и физическая противоположность шефу. Одному Богу известно, как он умудрился стать инженером и как при всей своей медлительной тупости ухитрился пройти курс обучения со всеми положенными ему экзаменами.

В этом-то и состоит различие между ним и Стариком: Старик делает вид, что он бесчувственный тугодум, а второй инженер им на самом деле является.

На какое-то время мы все полностью заняты своими лимонами. Когда на середине стола выросла гора из выжатых и высосанных половинок, возникает стюард и широким взмахом руки сметает их в мусорное ведро. Затем ужасно вонючей тряпкой он вытирает со стола насыщенный витаминами сок.

До конца дня по корабельному времени остается еще целых шесть часов. Наши маленькие серые клеточки полностью бездействуют. Мы просто сидим и ничего не делаем — точь-в-точь пенсионеры, пустившие корни на скамейке в парке. Для полного сходства нам не хватает лишь палок, на которые мы могли бы опереться.

Второй вахтенный офицер с головой ушел во французские газеты. Он практикуется в языке, прочитывая их от корки до корки, не упуская даже рекламу. На этот раз он наткнулся на непонятное ему выражение. Над фотографией пяти девушек заголовок: «On a couronne les rosieres»[42]. Речь идет о вручении награды, учрежденной ныне покойной графиней Нанси, самым добродетельным девушкам этого города. Мне приходится перевести ему всю статью целиком, включая гимн в честь непорочности пяти избранных девственниц. С особой трогательностью было описано, как молоденькие девушки в воскресенье, когда должна была вручаться награда, совершили паломничество на кладбище, где была похоронена учредительница, чтобы украсить ее могилу.

— Сколько досталось каждой?

— По двести франков на душу.

Второй вахтенный просто потрясен:

— Это ведь меньше десяти марок, так?

Он настолько ошарашен этим, что не сразу приходит к напрашивающемуся заключению:

— С ума сойти можно! Если бы девушки забыли о своей непорочности, они бы заработали намного больше…

— Хорошо сказано.

На борту есть и настоящая библиотека — в шкафчике на стене командирского закутка. Но она сильно проигрывает в популярности детективным историям, которых навалом в носовом отсеке. Их обложки, украшенные кровавыми сценами, пестреют названиями: «Черная петля», «Выстрел в спину», «Три тени за окном», «Искупление грехов», «Пуля справедливости». Большинство этих книжек так часто переходило из рук в руки, что обложки истрепались в клочья, а замусоленные страницы выпадают из переплета. До сих пор пальму первенства по начитанности удерживает матрос Швалле. Говорят, в последнем походе он одолел двадцать подобных сочинений. В этот раз он уже добрался до восемнадцатой книги.