Лютая зима (Преображение России - 9)

- О каких поправках мы можем подымать вопрос, - не понимаю, - удивился полковник Палей, начальник штаба дивизии, тоже генштабист, низенький, плотный, чернобородый полтавец. - Хорош или нет план, но ведь расчет делался только на тяжелую артиллерию и внезапность.

Матерый здоровяк Фешин поглядел на него прищурясь и сказал веско:

- Эх, уж эта внезапность! Фантазия. Штабная наивность... Неужели кто-нибудь серьезно может рассчитывать на то положение, - явно нелепое, что противник не знает о приходе на фронт целой армии, чуть не в двести тысяч? За круглых идиотов, что ли, считают австрийцев? Да у них шпионаж поставлен на пять с плюсом!

- Я не отрицаю, что австрийцы могут знать, что пришло подкрепление...

- Хорошо подкрепление, - целая армия! Тоже иголочка в возу сена!

- Но они не знают, что наступление назначено через три дня, - закончил Палей.

- Узнают. Сразу узнают, как начнут их обкладывать ураганным огнем, вставил Ковалевский.

Фешин же добавил:

- А раньше незачем им и беспокоиться: их позиции неприступны.

- Но ведь пока что это только ваше личное, притом единственное, мнение, что они неприступны, Семен Афанасьевич, - мягко заметил Котович. - Мнение же штаба фронта совсем иное.

- Да, иное, иное мнение! И этот вопрос - приступны, неприступны - мы оставим совсем. Он для нас лишний, - очень решительно выступил вдруг Баснин и даже стукнул толстой ладонью о ребро стола и усиленно замигал выкаченным черным маслянистым правым глазом. - Наша задача - эти позиции взять и наступать дальше, в долину Стрыпы!

Ковалевскому никогда раньше не случалось видеть этого грузного, ожирелого старика таким воинственным, но он непритворно испугался, когда старик, запинаясь от охватившего его азарта, вдруг обратился к Котовичу:

- Прошу передать руководство... общее руководство... всей артиллерией дивизии... мне!

- Вот наконец-то разговор наш ставится на деловую почву, - заметно обрадовался Котович. - Конечно, безусловно, артиллерия вся должна быть в одних руках. - И он даже выставил вперед руки, сжал их в кулаки и притянул их к своей тощей, впалой груди, будто взял вожжи.

- Ка-ак в одних руках? Весь тяжелый дивизион? - ожесточенно поглядел на него Ковалевский.

- А где, кстати, командир дивизиона? Или вы его не приглашали на совещание, ваше превосходительство? - спросил Фешин.

- Нет, он получил приглашение, но только... он ведь старый человек, этот полковник Герасимов. Он прислал рапорт, что его всего разломало с дороги, лежит и припарки делает, хе-хе!.. Да он по существу нам теперь и не нужен! Куда ему прикажут поставить орудия, туда и поставит... Я поручаю это всецело Петру Лаврентьевичу, - любезно дотянулся благообразный Котович до жирной спины Баснина, который в ответ на это качнул своей бульдожьей головой и внушительно кашлянул.

Два других командира полков сидели все время молча и курили, прикуривая папиросы один у другого. Прямого касательства к ним совещание не имело, так как полк одного назначался в дивизионный резерв, полк другого - в резерв корпуса.

- Поскольку я представляю себе сущность предстоящей нам атаки, сдерживаясь с видимым трудом, заговорил Ковалевский, - когда двум атакующим полкам указаны определенные участки фронта, мне кажется неопровержимо логичным разбить всю нашу тяжелую артиллерию между атакующими полками и подчинить одну ее часть Семену Афанасьевичу, другую - мне! Притом разбить на две неравные части - по важности задачи, какая выпадает на долю каждого полка. Вот мое мнение! Раз я ответственен за результат боя на своем участке атаки, я должен иметь в своем подчинении и орудия. Вот мое мнение. А если по-доз-ре-вается, что я не в состоянии управиться с артиллерией, какая мне будет отведена, то...

- Никто таких подозрений не высказал, что вы, Константин Петрович! всплеснул руками начальник дивизии.

- Тогда зачем же мне дают няньку?

- Прошу... э-э... выбирать выражения! - тяжело глянул на Ковалевского Баснин.

- Не надо горячиться, да, преждевременно горячиться зачем? примирительно сказал, поморщась, Котович, а Палей добавил:

- Мортиры именно так и поделены, как вы говорите, Константин Петрович: четыре на ваш участок, восемь на участок Семена Афанасьевича.

- Ка-ак так? На мой участок... где высота триста семьдесят... И только четыре мортиры? - как ужаленный вскочил Ковалевский; Фешин же скромно рассматривал заусеницы на своих ногтях и молчал. - Высота эта - ключ ко всем позициям австрийским, насколько я умею читать карты, - ко всем позициям на участке нашего корпуса, и только четыре мортиры? И почему же Семену Афанасьевичу восемь мортир, когда его задача всего-навсего занять одну деревню? Деревню Пиляву взять? Дайте мне этот участок, я его возьму с налета, и никакой тяжелой артиллерии мне не надо. Для такой пустячной задачи!

- Ого! Пустячной! Жаль, что не вы делали рекогносцировку, - зло заметил Фешин.

- Очень жаль, очень жаль, что не я! Сколько может быть австрийцев в этой Пиляве? Сторожевой отряд?.. Не больше роты? Пусть они там хотя каждую хату защищают...