Лютая зима [Отмороженный]

Взвалив Mo на плечо, Курц продел руку в кожаную петлю, предоставив дубинке свободно болтаться на руке, вынул из-за пояса «кольт» 38-го калибра и вышел к западной стороне здания.

Лэрри, вероятно, что-то почувствовал. Он стоял возле «Вольво» Курца и с тревогой заглядывал в окна. В руке он держал «мак-10». Курцу приходилось слышать от других, что Лэрри всегда прямо-таки молился на оружие, обладающее серьезной огневой мощью.

Держа Мо на плече, Курц поднял «кольт» и трижды выстрелил в Лэрри: в туловище, в голову и снова в туловище. Третья Марионетка рухнула наземь, автомат покатился по обледеневшему асфальту и очутился под стоявшим спортивным автомобильчиком с поднятым верхом. Падающий снег несколько приглушил выстрелы. Во всяком случае, никто не кинулся к дверям или к окну, чтобы посмотреть, что случилось.

Не снимая Mo с плеча, Курц поднял за воротник тело Лэрри, закинул обоих на заднее сиденье, завел мотор и переехал на восточную стоянку. Кёрли начал приходить в себя. Он стонал и вяло дергал скованными за спиной руками. Никто не успел его обнаружить.

Курц остановил автомобиль, вышел, поднял Кёрли и бросил стонущую Марионетку на заднее сиденье рядом с его приятелями: одним мертвым и одним все еще не пришедшим в сознание. Закрыв за Кёрли дверь, он обошел машину кругом, к двери водительского места, которую оставил распахнутой, сел за руль и поехал по Шеридан-драйв в направлении к Янгмэнской скоростной автомагистрали.

Магистраль была скользкой, как каток, но Курц разогнал «Вольво» до шестидесяти пяти миль в час и лишь после этого оглянулся назад. Тело Лэрри на повороте швырнуло к двери, и та приоткрылась. Mo все еще валялся без чувств, привалившись к Кёрли, а Кёрли тоже пытался сделать вид, что к нему еще не вернулось сознание.

Курц со звонким щелчком взвел курок полицейского револьвера.

– Открой глаза, или я тебя пристрелю, – мягким, почти ласковым голосом проговорил он.

Глаза Кёрли широко раскрылись. Он тут же раскрыл рот, чтобы что-то сказать.

– Заткнись! – прикрикнул Курц и кивнул на Лэрри. – Вышвырни его вон.

Бледное лицо недавно освобожденного преступника побледнело еще сильнее.

– Долбаный Христос. Я не могу…

– Вышвырни его, – повторил Курц. Он окинул беглым взглядом дорогу впереди, а затем снова повернулся и наставил «кольт» в лицо Кёрли.

Опираясь на скованные наручниками за спиной запястья, Кёрли плечом оттолкнул Mo, закинул ноги на сиденье и вытолкнул Лэрри из двери. Ему пришлось дважды пнуть труп, прежде чем тот вывалился. В салон ударил порыв морозного воздуха. Очевидно, из-за снежного бурана движения на Янгмэнской магистрали почти не было.

– Кто заказал вам мое убийство? – спросил Курц. – Только будь осторожен. У тебя не так уж много вариантов правильного ответа.

– Иисус Христос, – простонал Кёрли. – Никто нас не нанимал. Я даже не знаю, что ты за х… такой. Я даже…

– Неправильный ответ, – оборвал его Курц. Он кивнул на Mo и на открытую дверь, за которой со страшной скоростью мелькала обледеневшая мостовая.

– Иисус Христос! Я не могу… он еще живой… послушай, пожалуйста…

Машина въехала на чуть заметное искривление дороги, и ее повело в сторону. Следя одним глазом за зеркалом заднего вида, Курц выровнял машину и снова обернулся назад, нацелив пистолет теперь в промежность Кёрли.

– Валяй, – приказал он.

Когда Кёрли подтолкнул Мо к открытой двери, тот начал приходить в чувство. Бьющий в лицо ледяной ветер вернул этому крупному и сильному мужчине вполне достаточно сознания для того, чтобы он ухватился за сиденье, намереваясь бороться за свою бесценную жизнь. Кёрли посмотрел на пистолет в руке Курца и обеими ногами – одной в лицо, а другой в живот – изо всей силы пнул Мо. Мо вылетел в ночь и с отчетливо слышимым влажным звуком шлепнулся на асфальт.

Кёрли, задыхаясь, жадно хватал ртом воздух, не сводя взгляда с оружия Курца. Его ноги лежали на заднем сиденье, но он, очевидно, пытался найти возможность пнуть Курца.

– Попробуй только пошевелить ногой без разрешения, и получишь пару пуль в брюхо, – все тем же мягким голосом пообещал Курц. – Давай попробуем снова. Кто вас нанял? И помни, у тебя больше нет права на ошибочные ответы.

– Ты все равно пристрелишь меня, – ответил Кёрли. Он стучал зубами от страха и от ледяного ветра, врывавшегося в открытую дверь.

– Нет, – сказал Курц. – Я этого не сделаю. Не сделаю, если ты скажешь мне правду. У тебя остался последний шанс.

– Женщина, – произнес Кёрли.