Льюис Кэрролл

Иза была хорошей актрисой. Но она быстро взрослела. В своих воспоминаниях о поездках в Истборн она признавалась, что когда она сидела с мистером Доджсоном над математическими задачами, а с мола доносились звуки музыки и она знала, что там танцуют, ей хотелось бежать туда и было трудно сосредоточиться. Театр требовал от нее всё больше времени; они встречались всё реже. В мае 1895 года Иза неожиданно посетила Кэрролла, чтобы известить его о своей помолвке. Больше в его дневнике нет записей об Изе. Через полтора года он услышал, что она вышла замуж.

В эти поздние годы Кэрролл окончательно отказался от традиционных визитов, которые наносили друг другу члены оксфордских колледжей, не принимал приглашений на обеды и сам не устраивал их и всячески экономил время — надо было столько всего написать! Однако он не отказывался от дружбы с детьми, продолжал встречаться с ними и писать им письма.

«К. Ч., 22 мая 1887 г.

Милая моя Винни.

Впрочем, ты, вероятно, устала читать такое длинное письмо, а потому спешу его закончить и подписываюсь.

Любящий тебя:

Ч. Л. Доджсон.

P. S. В том же конверте посылаю тебе “Крокетный замок”.

P. P. S. Ты даже представить себе не можешь, как трудно мне было написать “Винни”, а не “мисс Стивенс”, и “любящий тебя”, а не “искренне твой”.

P. P. P. S. Через год или чуть позже надеюсь найти возможность взять тебя еще разок на прогулку. К этому сроку Время, боюсь, уже “избороздит морщинами твое сияющее чело”… впрочем, мне всё равно! Почтенная спутница делает тебя молодым, и мне будет приятно услышать шепот прохожих: “Скажите, прошу вас, кто этот очень интересный юноша, который ведет эту старую даму с белыми как снег волосами так осторожно, будто она его прабабушка?

P. P. P. P. S. Времени больше нет ни минутки».

Кэрролл пишет письма не только юным, но и «выросшим юным» друзьям. Он по-прежнему смешивает шутку с серьезностью и удивляет своих адресатов, выворачивая всё наизнанку или слегка подшучивая над ними и над собой. Впрочем, его друзья привыкли к его манере и с нетерпением ждут очередного письма.

Иногда тон его посланий меняется, становится более серьезным. В них мы находим не только веселый нонсенс, но и несколько слов о себе и своих трудах. Впрочем, затем он как бы спохватывается — и снова шутит…