Льюис Кэрролл: Досуги математические и не только

Из твайфордской школы два брата шли;
       Один размышлял на ходу:
«Быть может, поучим сейчас латынь?
       А не то — погоняем в лапту?
Или вот что: не хочешь ли, милый брат,
       Карасей поудить на мосту?»

«Слишком туп я для этой латыни,
       Неохота мне бегать в лапту.
Так что дела не выдумать лучше,
       Чем удить карасей на мосту».

И тот час же удочку он собрал,
       Лесу из портфеля вынул;
Раскрыв дневничок, извлёк он крючок
       И вонзил его братику в спину.

Десяток ребят уж так загалдят,
       Дозволь им ловить поросёнка;
Но сильней будет визг и сверкание брызг,
       Если сверзится с моста мальчонка.

Рыбёшки несутся на крик и плеск —
       Пожива для них лежит!
Упавший шалун так нежен и юн,
       Что проснулся у них аппетит.

«Тебе покажу я, что значит „Т“! —
       Изволит кидальщик смеяться. —
Одни только рыбы умерить могли бы
       Весёлость несносную братца».

«Мой брат, прекрати эти бис и тер! —
       Доносится крик возмущенья. —
Что я совершил? Зачем ты решил
       Развлекаться игрой в утопленье?

Любоваться готов на порядочный клёв
       И сам я весь день напролёт.
Меня там и тут уже рыбы клюют,
       Только это иной оборот.
Успел карасей растолкать я взашей,
       А окунь вопьётся вот-вот.

Я не чувствую жажду, от жары я не стражду,
       Чтобы в воду кидаться в спасенье...»
А в ответ: «Ерунда! Ничего, что вода!
       Ведь с тобой мы в одном положенье.

Посуди: разве лучше кому-то из нас
       (Утопленье в расчёт не берём)?
Одного тут пока я поймал окунька,
       Но и ты со своим окуньком.

Я пронзил своего, этот впился в тебя
       И повис на крючке, трепеща.
Тут любой дуралей надаёт мне лещей,
       Но и ты там подцепишь леща».

«Но прошу о таком: ты меня с окуньком
       (Ведь теперь мы вдвоём на крючке)
Потяни из реки, хорошо подсеки
       И доставь нас на сушу в сачке».

«Терпенье! Сейчас приплывёт форель,
       Я сразу же пикой пронжу.
А ежели щука — тут иная наука:
       Я с десяток минут погожу».

«Эти десять минут мою жизнь унесут —
       Загрызёт ведь меня без помех!» —
«Чтобы выжить ты смог, подожду лишь пяток,
       Но сомнительным станет успех». —

«Из чего твоё сердце — из редиски и перца?
       Из железа оно, из гранита?» —
«Не знаю, родной, ведь за клеткой грудной
       Моё сердце от химиков скрыто.

Карасей наловить да ухи наварить —
       Давнишняя, братец, мечта!
И пока в самом деле не поймаю форели,
       Я не сдвинусь, не сдвинусь с моста!» —

«В любимую школу назад хочу,
       Под розгой учить латынь!» —
«Зачем же назад? — ответствует брат. —
       И здесь хорошо, как ни кинь.

Такое везенье — позабыты склоненья,
       То окунь тебе, то карась.
Не учишь словечки, а купаешься в речке,
       Наживкой для рыб притворясь!

Не мотай головой — мол, висит над тобой
       Эта удочка, свалится вдруг.
За неё тут держась, ощущаю я связь
       И не выпущу, братик, из рук.

Ну так вот: верь не верь, подплывает форель,
       Кверхуносая рыбка она.
Ты увидишь, братишка, что любовь наша слишком,
       Что любовь наша слишком сильна.

Я намерен её пригласить на обед,
       Лишь бы день только ей подошёл.
Я чиркну ей пять строк, и в условленный срок
       Мы усядемся с нею за стол.

Она, правда, в свете ещё не была,
       Манерами блещет навряд;
Так что мне надлежит обеспечить ей вид —
       Подобрать, то бишь, нужный наряд».

А снизу упрёки: «Рассужденья жестоки,
       Мысли гнусны, несносны страданья!»
Но на каждое слово братик сверху толково
       Отвечать прилагает старанья:

«Что? Так ли уж лучше по речке плыть,
       Чем ровно на дне лежать?
Однако ж заметь: на тарелочке сельдь
       Восхитительна — не описать!

Что? Желаешь скорей ты сбежать, дуралей,
       От рыбок весёлых и милых?
Загадочно мне! Почему б тебе не
       Наловить их, когда в твоих силах?

Есть люди — часами готовы бубнить
       Про небо и птичек полёт,
Про зайчишек в полях и рыбёшек в морях,
       Коим в радость их жизнь без забот.

А что до стремленья из их окруженья,
       Чем вместе пускать пузырьки,
Так это ты брось — ты не сом, не лосось,
       Чтоб тебя я тащил из реки.

Пускай утверждают: рассудок велит
       Всех тварей в природе любить —
Но разум советчик, кого мне из речки,
       Когда и кого мне тащить.

Что одежда и дом? Можно жить босяком;
       Всё бери — даже деньги со счёта!
Ничего мне не жалко, но лишуся рыбалки —
       Это будет не жизнь, а нудота».

Искала братиков сестра;
       Придя на этот мост,
Такое дело она узрела
       И не сдержала слёз.

«А что там, братик, на крючке?
       Наживка что, ответь». —
«Воображала-воробей,
       Не захотел мне спеть». —

«Да пенья можно ли всерьёз
       Желать от воробья?
И не похожи воробьи
       На то, что вижу я!

Так что там, братик, на крючке?
       Скажи мне поскорей!» —
«Мой братец младший, — тот в ответ. —
       Не хнычь и не жалей.

Я нынче зол, не знаю как!
       И не на то решусь!
Прощай, любимая сестра, —
       Я в странствие пущусь». —

«Когда же ждать тебя домой,
       Ответь, любимый брат?» —
«Когда на горке свистнет рак,
       Вернуся я назад».

На это молвила сестра,
       Качая головой:
«Один, полагаю, не явится к чаю,
       И вымок до нитки другой!» [47]