Люфтваффельники

Погрузились ребята во все это великолепие… и потерялись в нем. Подумав немного, пришли мы к такому решению, что носить это обилие натурального сукна из чистой шерсти вообще не представляется возможным. Помощи от командования ждать не приходится, и надежды поменять на мало-мальски приемлемые размеры не было, и нет. Стало быть, надо срочно учиться на закройщиков и самостоятельно постигать все тонкости и премудрости шитья, причем вручную. И причем, в свободное от службы время — тоесть значит ночью, в ущерб своему личному и так, не особо продолжительному отдыху.

Казарма спонтанно превратилась в мастерскую по перешиву шинелей. В плечах, естественно, ушить шинель ни у кого не получилось, а вот распороть по швам с самого низа до подмышек и вырезать оттуда по внушительному куску войлока, которым потом натирали сапоги до блеска, это сделали все курсанты без особых проблем. Так как опыта к кройке у нас, мягко говоря, не было никакого, то и вырезанные клинья были у всех разные, в соответствии с личным понятием о целесообразности и чувства меры. У кого-то побольше, у кого-то поменьше, но в относительных пределах разумного.

Но, не стоит забывать, что у нас в 45-м классном отделении был такой яркий индивидуум «от кутюр», как Витя Копыто, который не поскупился и резанул свою шинель очень радикально и «от души». Когда он, наконец, сшил все, что осталось воедино, то получилась достаточно оригинальная конструкция, которая очень напоминала сильно зауженное женское вечернее платье с нереально широченными плечами.

Когда Витя напялил свое творение на себя, то сразу выяснилось, что такой гламурный фасон его шинели, дает ему возможность перемещаться только при условии, что он будет ставить свои ноги, как топ-модель — тоесть одну перед другой и никак иначе, ибо подол его шинели был чрезвычайно узок.

Витя жеманно продефилировал по «взлетке» казармы, вульгарно виляя бердами и призывно покачивая ягодицами, туго обтянутыми шинельным сукном, чем вызвал бурю восторга и откровенно похабных реплик среди курсантов всей роты, особенно у контингента «национальных кадров». Наше настроение улучшалось прямо на глазах, чего нельзя было сказать про Витю. Он понял, что совершил фатальную ошибку и резанул лишнего, но распарывать заново шинель и все перешивать, вставляя клинья, ему очень не хотелось. Дабы вернуть себе возможность к нормальному передвижению, Витя решил отрезать нижнюю часть шинели и тем самым увеличить свободное пространство для движения ног.

Так как Витя сначала делал, а потом думал…или вообще не думал, то он взял ножницы и быстренько отхватил подол шинели. А так как, он это сделал на глазок, то получилось, естественно совсем неровно. Витя опять напялил свою многострадальную шинель, встал перед зеркалом, скорчил недовольную гримасу и снова взялся за ножницы.

Отрезал. Надел. Посмотрел. Опять неровно. Процесс резки нижнего края шинели продолжался бесконечно долго. Размер шинели по росту неуклонно сокращался с 6-го до 4-го. Получавшиеся результаты, Виктора от кутюр, все равно не устраивали.

Так как ножницы в казарме были собственностью всей роты, то вокруг Копыто скопилось большое число курсантов, занявших очередь на право воспользоваться ими. А Витя все кромсал и кромсал свою шинель. Наконец, Лелик Пономарев не выдержал.

— Копыто! Чего ты шинкуешь свою шинель, как будто лапшу нарезаешь. Возьми кусочек мыла, проведи прямую линию и отрежь сколько надо. Утомил уже, ждем тут все. Ты, что капусту солишь?! Строгаешь и строгаешь?!

Витя посмотрел на Лелика, как глубоковерующий человек смотрит на великое божество, и побежал за мылом. В результате, где-то с третьего раза, он, наконец, провел относительно ровную линию и отрезал последний кусок от нижнего края своей куцей шинели.

В результате всех вышеперечисленных действий, Витя получил нечто похожее на удлиненный зауженный пиджак, у которого боковые внутренние карманы торчали ниже полы шинели, где-то на целый сантиметр. А сама пола шинели в надетом состоянии, была выше уровня колен Виктора. И это притом, что по Уставу, длина шинели должна быть от 28-ми до 32-х см. до уровня земли.

При построении на ужин, Витя старательно прятался за нашими спинами, стараясь не попасть на глаза командиру роты, но не тут то было. Нахрен зорким взглядом вычленил из толпы курсантов, соблазнительно семенящие неприкрытые коленки бойца и выдернул Копыто из строя. То, что он увидел в первом приближении, привело его в ужас, а потом — в ярость. Что сказал, а точнее, проорал Володя Нахрен, я скромно опущу из опасения, что рассказ может попасть в руки несовершеннолетнего читателя, но мы были в шоке. А удивить нас было достаточно трудно, поверьте на слово. Так витиевато и красноречиво, капитан Нахрен еще не выражался. Затем ротный, двумя сильными движениями, распустил Виткину шинель по свежезашитым швам и приказал восстановить ее первоначальное девственное состояние.