— Вот уж хренушки! Наоборот! Стану генералом, разыщу его и задрочу до смерти. С живого не слезу! Затрахаю не вынимая! Пока его бездыханное тельце на моем члене признаков жизни подавать не перестанет.
— Да, генералом — это здорово! Сиди себе в кабинете, в носу ковыряйся, ничего не делай. Хочешь — телек смотри, хочешь — секретаршу сиськастую используй для решения своих остростоящих вопросов. Красота!
— Точно, а после службы в баньку или на охоту. Везут тебя пьяного в дупель на служебной черной «Волге», а тут, откуда не возьмись, Нахрен по тротуару на «Пешкарусе» чапает. А ты водителю и говоришь: «А давай-ка, любезный, вон через ту лужицу проедем!» И Володеньку нашего любимого, с ног до головы водицей грязненькой окатишь. Едешь себе дальше, а это чмо стоит на тротуаре и… обтекает. А на кончике носа, капля висит мутная. Лепота!
— Да, генералом быть — это мечта, фактически счастье. Рай, который тебе достался еще при жизни. Прикиньте ребята, дача на халяву, паек царский. Мемуарчик за тебя адьютантишка накарябал, а тебе слава, деньги, почет, орденишко. Не жизнь, а сказка! Эй, Санек! Симонов! Саня, ты у нас стихоплет проверенный, можешь собрать воедино, о чем мы тут намечтали?! У певца Эдуарда Хиля песенка есть задорная «Как хорошо быть генералом», можешь чего-нибудь такое же намастрячить, а то настроение — совсем полная жопа.
Я задумчиво почесал тыковку и задумался. Тогда мой девственный юношеский мозг еще не был окончательно забит всякой марксистко-ленинской теорией о всеобщей неизбежной победе коммунизма на планете Земля и ее окрестностях и поэтому достаточно живо отзывался на любую литературную графоманию. На лавры великого поэта, я никогда не претендовал в виду врожденной скромности, но пару строк связать иногда получалось. А самое интересное, что получалось это очень быстро, фактически влет.
Взяв у ребят небольшой тайм-аут, я, высунув от усердия язык в порыве вдохновения, накарябал несколько строк и, попросив капельку внимания, вывалил на всеобщее судилище, не претендующий на шедевр следующий набор слов.
Я взгромоздился на трибуну возле учебной доски и немного кривляясь, гундося а, также специально ломая голос, начал читать.
Когда, я прочитал первое четверостишие, то сделал небольшую паузу. Так как все парни в аудитории сначала выпучили глаза, а потом захохотали так, что в окнах задребезжали стекла. Сержант Валера Гнедовский отчаянно взмолился, чтобы ребята держали себя в руках, иначе на шум прибежит дежурный офицер по учебному корпусу и устроит нам законный разнос. Ребята немного успокоились, и я продолжил с максимально возможным выражением…
Шквал хохота и бурные аплодисменты убедил меня в правильности направления хода мыслей, а так же — интонации моего голоса. Поехали дальше…
По мере того, как я читал эти строки, настроение у ребят заметно улучшалось. Парни катались от смеха и периодически сползали под столы. Все уже забыли про недавнюю бессмысленную и утомительную беготню в отвратных противогазах, про запрелые подмышки, про зудящую от воспаления потертую кожу в паху. Ребята смеялись до слез. Как только, я сделал паузу, чтобы набрать воздуха, все курсанты уставились на меня с откровенным любопытством, в нетерпеливом ожидании продолжения. Глубокий вдох и …