Читаем Люфтваффельники полностью

Стоит отдать должное, Володя Нахрен не бросил меня один на один с разъяренным монстром а, прогнувшись в спине до уровня колен грозного полковника и сексуально оттопыривая свой зад, залепетал что-то ласково-нежное, при этом заискивающе заглядывая в налитые кровью глаза бесноватого зампотыла. В ответ было слышно только нечленораздельное и громогласное рычание раненного в яйца льва, причем, раненого именно в оба яйца, а не в одно. Это, согласитесь, существенная разница. В штабе стоял ужасный рев, переходящий в дикие завывания?! Просто закачаешься! Реактивный самолет «на взлетном» режиме стыдливо отдыхает.

Толпа курсантов в панике ломанулась на выход из штаба, снеся допотопный деревянный фотоаппарат на кособокой треноге вместе с укутанным в черное покрывало фотографом. Дежурный офицер по училищу благоразумно заныкался в «аквариуме» за стеклом «дежурки» и трепетно прижавшись к сейфу с оружием, пытался успешно мимикрировать в зеленый цвет, давая приличную фору самому искушенному хамелеону.

Тем временем, полковник Волченко надвигался на меня как обезумевший слон на микроскопического таракана. А перед ним в живописном брачном танце влюбленного павлина, распушив хвост, «гоголем» выплясывал капитан Нахрен. Живописная картина, ничего не скажешь.

А полковник разбушевался не на шутку.

— Я тут что?! Пустое место?! Это издевательство над полковником?! Данный разгильдяй, уже битый час, как должен образцово-показательно мести двор гауптвахты! А он, бляха-муха, фотографируется у воинской святыни?! Кто посмел?! Что за хрень, я вас спрашиваю?! Кто разрешил?! На «гарнизонку» (гарнизонная гауптвахта — тихий ужас, поверьте на слово) его! Немедля, бля! Сегодня же, сейчас же! Десять суток! Десять!!!

— Товарищ полковник, это единогласное решение, вынесенное на заседании политического отдела, во главе с замполитом училища полковником Боргударовым. Курсант Симонов — круглый отличник и за его кандидатуру ходатайствовали все преподаватели по профильным дисциплинам с обязательным утверждением на заседании учебного совета училища. Очень достойный курсант, исполнительный…, кандидат в члены КПСС! Комбат Серов, ему лично рекомендацию написал…

— Боргударов, говоришь?! Серов?! Политотдел?! Образцовый «яйцеголовый»?! А чего он в столовой торчит… в посудомойке…?! На глаза мне попадается, да еще и с наглой рожей… И самое главное — вякать что-то пытается?! Совсем распустился…

— Больше не попадется! Я ему рот заклею, портянку засуну! Я его на свинарник сошлю, буду в наряды по КПП ставить, ей-ей… Политотдел, Боргударов, Серов, преподаватели, все как один…

— А ладно, хрен с ним и с политотделом долбанным, вместе с Боргударовым и Серовым вашим. Слышь ты?! Отличничек! Выходи из-за древка, все равно уши твои видно, торчат два локатора… Короче, хуль с тобой, амнистия. Но в следующий раз, УУУУууууухххх….!!!

Выпустив пар, грузно переваливаясь с ноги на ногу, полковник Волченко потопал в свой кабинет в штабе училища.

Володя Нахрен вытер обильно вспотевший лоб и жалобно улыбнувшись, прошептал.

— Уф, проскочили! Вот принесла нелегкая, пьянь непотребную…

Посмотрев в мою сторону, ротный подмигнул и с показной грозностью прошипел.

— Ты ничего не слышал, в нарядах сгною!

Обиженно закатив глаза «под образа», я посчитал за благо скромно промолчать, прикинулся ветошью и решил не отсвечивать. Честно говоря, не ожидал, что Володя Нахрен с таким упорством будет спасать мою никчемную шкурку, отбивая атаки всемогущего зампотыла. Благодарствую, Володенька, век не забуду.

Сдав оружие и парадную форму, я вернулся в столовую к обалдевшим от недоумения парням, опять исполнять обязанности старшего «посудомойки». Ребята, которые хорошо знали патологическую мстительность ретивого Гадика Васильевича Сволченко, никак не ожидали увидеть меня так скоро.

Более того, они уже досконально разрабатывали дерзкие планы, по бесперебойному обеспечению «страдальца в тюремных застенках» усиленным питанием и свежими коржиками из буфета. Блин, я чуть не прослезился от такой трогательной заботы. Все-таки неплохо всех нас спрессовала армия в единый организм, в котором составные части трепетно и заботливо относятся к братьям по крови.

Старательно отмывая посуду на бесконечном конвейере, в монотонно-однообразных действиях задрюканного робота, я многократно прокручивал в своей головушке события этого дня, не переставая удивляться — насколько переменчива капризная судьба. То, я — старший в посудомойке, то — арестант, то — в «парадке» и с оружием с помпезным видом фоткаюсь в пример подрастающему поколению, то — опять арестант, но с еще большим сроком (почти рецидивист), то — неожиданная амнистия, и я опять в кругу своих ребят тупо тру грязную посуду изъеденными до крови руками, которые методично и неумолимо «умирают» под воздействием агрессивного порошка и хлорки, круг замкнулся. Что ни говори, а эволюция развития и все события в нашей жизни движутся по спирали и неизменно возвращаются на круги своя.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии