Люфтваффельники

Конечно, приятно услышать такой лестный отзыв о наших скромных персонах. Но, руки нещадно болели и кровоточили. В адском коктейле из моющих средств бесследно растворились толстенные грубые мозоли, которые была набиты на ладонях ребят от ежедневных занятий на турнике и брусьях в спортивном уголке.

Чистая посуда давалась нам тяжело, очень тяжело. Днями напролет, мы работали в мокрой одежде, с руками изъеденными хлоркой. Таская тяжеленные баки с кипятком, наши руки вытянулись как у обезьян, ниже колен, почти до самого пола. Трое ребят, включая меня, обварили паром глаза. В медсанчасти, нам заложили за нижнее веко какую-то глазную мазь, которая несколько заглушила болевые ощущения, облегчив наши страдания, и отправили мыть посуду дальше. Повторно, обработать воспалившиеся глаза, времени не нашлось. Это так, лирика.

В расположение родной роты, мы возвращались, зачастую уже после вечерней поверки. Молча кивали головой дневальному, в знак приветствия и проходили в спальное помещение. Нас никто ни о чем не спрашивал. Говорить не хотелось, язык от хронической усталости совсем не ворочался. Мы не умывались, так как на воду смотреть уже никто не мог. От постоянного пребывания по колено в воде разбухли сапоги. Стащить их с ног, перед сном и обуть утром, было весьма проблематично. Снять сапоги можно было только при помощи товарища. За ночь, яловые сапоги почти не просыхали. Летом казарменная сушилка не работала.

Мы обессиленные валились на койку. По ночам нам снились тарелки, «дискотека» не отпускала нас даже во сне. Моя самая нелюбимая песня с той поры, та в которой есть фраза: «Кружатся диски!»

Положение остальных ребят, тоже, мягко говоря, было не фонтан. Кое-кто ходил в караул через день, а там боевые посты, оружие, боеприпасы. Измотанные ребята, при разряжении оружия путали последовательность своих действий и частенько по ночам, особенно где-то в районе 4-х часов утра, когда сон накатывается вопреки желания и воли курсанта, раздавалась короткая очередь. Ничего не поделаешь, объективная реальность! Хронический недосып и патологическая усталость делали свое дело!

Одно хорошо — пули летели в резиновый коврик пулеулавливателя, пострадавших не было и, как правило, на следующую ночь или через ночь, сонную тишину опять разрывали звуки, очередных незапланированных выстрелов. Парни реально валились с ног, тупили и страшно «тормозили».

Доставалось всем. Курсанты напоминали некачественных роботов с их характерными отрывистыми движениями и с горящими в темноте красными глазами — «Терминаторы». Хроническая усталость стала ближайшей подругой каждого, оставшегося на ногах парня. Самое парадоксальное, что эпидемия не прекращалась, не смотря на все титанические усилия военных медиков. Каждый день, новые группы обгадившихся ребят исчезали за дверью бездонной обсерватории. В войне с заразой, перевес и подавляющее превосходство было явно на стороне коварного «дизеля».

Командование училища в порыве отчаяния пошло на крайние меры. В воду, предназначенную, для приготовления пищи стали добавлять лошадиные дозы хлорки и лизола. Думаю, что это не очень полезно для растущих организмов 18-20-ти летних парней. Но, нашего мнения, никто не спрашивал.

Перед входом в столовую поставили алюминиевые баки с зелеными плодами лимона. Подразделение курсантов, перед посещением столовой, выстраивалось в колонну по одному и, заходя во внутрь здания, каждый из ребят брал из бака зеленый лимон, который был обязан съесть целиком и полностью — вместе с кожурой.

Затем нам строго запретили пользоваться училищным водопроводом и стали завозить воду в цистернах из города. Эту воду, каждый из курсантов набирал в свою личную 800-граммовую фляжку, разрешалось пить только ее.

Во время проведения вечерней поверки, каждому выдавались какие-то таблетки, которые надлежало проглотить, после того как ответственный офицер, огласил твою фамилию. Факт заглатывания таблеток, строго контролировался. И так далее, и тому подобное.

Не смотря на хроническое недосыпание и усталость, мы набирались ума и опыту. Делали разумные выводы из происходящего и пытались по возможности облегчить жизнь самим себе и окружающим. Покумекав пару дней, нам удалось реанимировать «безнадежную» посудомоечную машину, которая без движения простояла далеко не один год. Жить стало веселей, появилось время отдышаться. Контактировать с хлоркой стали меньше, раны на руках стали постепенно затягиваться. Жизнь начала налаживаться. Появилась небольшая возможность, кратковременно вздремнуть после обеда или недолго понежиться на солнышке.