Люфтваффельники

- Вечерней поверки не будет, всем умываться и спать. Я сейчас быстренько завершу очень важный служебный телефонный разговор и проверю. Через 5-ть минут выхожу из канцелярии и удивляюсь, потому что все лежат в своих кроватях и сладко спят. Все, время пошло. Иначе, будем играть в три скрипа!

«Три скрипа» — стандартная тупая игра дежурного офицера. Это, когда после команды: «Отбой», рота падает в свои койки и замирает, а дежурный обалдуй с офицерскими погонами вальяжно ходит по спальному помещению и считает скрипы кроватных пружин курсантов.

Для того чтобы сменить не очень удобную позу в, провисших от времени почти до самого пола, кроватях, ребята пытаются аккуратно лечь на бок, на спину или еще как кому нужно. Все зависит от степени износа пружинной сетки на кровати. В результате чего в ночной тишине раздается скрип изношенных пружин. Эти самые скрипы и считает изнывающий от безделья офицерик. Три «скрипа» и он подает команду: «Подъем» Рота мгновенно вскакивает и сломя голову бежит строиться в центральном коридоре — на «взлетке». Далее следует весьма продолжительная лекция о роли воинской дисциплине в системе вооруженных сил Варшавского договора в целом, по длительности и содержанию зависящая от личной убогости и персонального словарного запаса дежурного офицера.

Команда: «Отбой», все курсанты бегут в спальное помещение и прыгают в свои койки и замирают. И так можно играть всю ночь. Ибо скрипящие пружины — такая же постоянная составляющая казарменной жизни, как масса электрона или свет солнца. Обычно данная игра длится достаточно долго. Пока не надоест дежурному офицеру, этакому казарменному хамло-затейнику, комментирующему наши хаотичные полеты туда и обратно, и оправдывающему свои ублюдочно-унизительные действия исключительно заботой о нас же — с целью воспитания у курсантов пунктуальности, исполнительности и ответственности. И ни как иначе.

Итак, Зайчик побежал в канцелярию, домурлыкивать по телефону страстные обещания скоро прилететь на крыльях любви, а мы, нехотя стали отрывать свои тушки от табуреток, выполняя распоряжение лейтенанта.

Все приуныли, очень хотелось досмотреть веселый фильм. Расходиться никто не хотел, курсантские руки отчаянно тянулись к пульту дистанционного управления, чтобы продолжить несанкционированный просмотр любимой кинокомедии.

План действий созрел неожиданно, самопроизвольно и спонтанно. Двое ребят, один из которых был сержант, взяли в спортивном уголке гриф от штанги и, уперев его в противоположную стену узкого коридора, подклинили металлическую дверь канцелярии. Зайчик оказался в ловушке.

Одновременно с этим, телевизор был включен, а освещение в казарме выключено. Наряд по роте оставил только дежурное освещение. С улицы, расположение 4-й роты выглядело, как и все соседние — благочестиво и умиротворенно. Курсанты быстренько расселись прямо на полу, заворожено уставившись в экран телевизора.

Тем временем, Зайчик, осознав, что он в западне, принялся ломиться в закрытую дверь. Дверь в канцелярии Нахрена была добротная и массивная, поэтому, у лейтенанта Зайчика не было никаких шансов на освобождение. Но, как известно, надежда умирает последней. И к тому же, у Зайчика был стимул — дома его ждала изнывающая от вожделения и нетерпения молодая красавица-жена. Грохот в коридорчике стоял неописуемый, хоть уши затыкай.

Личный состав роты — все 144 человека старательно делали вид, что не слышат чудовищного грохота, эхом повторяющегося в закоулках фундаментальной казармы образца 1943 года, с ее грандиозными 5-ти метровыми потолками.

Зайчик стучал в дверь кулаками, бил в нее стулом, бросался на нее всем своим офицерским телом, но напрасно. Дверь действительно была хороша. Когда шум и ругательства, доносящиеся из-за двери импровизированной тюрьмы, стали навязчиво мешать просмотру кинофильма, пришлось радикально увеличить громкость телевизора.

Лейтенант Зайчик принялся названивать дежурному по роте на тумбочку дневального, но тот, услышав голос разъяренного офицера, благоразумно оборвал провод телефона, обеспечив себе пусть слабое, но все же алиби.