— Молчи лучше про «Богарт», а то сейчас лопату об твою спину сломаю и тут же зарою, прямо в этом навозе.
— Кстати, чтобы вы знали, два бестолковых — сам великий Распутин от туберкулеза лечил сеансами аромотерапии, на которых его пациенты дышали испарениями фекалий разных животных, в том числе — парнокопытных. И лечил всех в хлеву, вот!
— Витя, ты нас удивляешь. Какие глубокие познания в медицине! Откуда ты слово такое вычитал — аромотерапия?! Офигеть! Слово «аромотерапия» знаешь, а что такое «навоз» — нет. Дремучая убогость. Да после твоего сеанса аромотерапии в Киеве, меня до сих пор блевать тянет. Фекальный доктор. И вообще, Виктор, перестаньте умничать! Вам это совершенно не свойственно и совсем не идет. Александр, Вы могли бы представить, что под этой брутальной внешностью потомственного крестьянина скрывается рафинированный интеллигент, никогда не нюхавший навоза?!
Я не в силах больше смеяться, отчаянно взмолился.
— Лёля, завязывай травить Витьку, я больше не могу, сейчас кишки от напряжения лопнут.
Тут же не замедлил огрызнуться Копыто, наклеив на свою физиономию гаденькую улыбочку.
— А ты, газы то выпусти, сразу и полегчает.
— Да иди ты, вонючка парнокопытная.
— Сам такой же ароматный.
— Нет не такой! На основе твоих выделений, военные химики могут новые виды ОВ — отравляющих веществ, разработать с повышенной вонючестью и стойкостью к дегазации. Скунс пилопедрищенский. Ходячая фабрика метана и сероводорода! Тебе надо было не в авиационное училище поступать, а в инженерное, на факультет боевых отравляющих веществ.
Вот в такой незамысловатой, конструктивной и дружелюбной беседе пролетело время погрузки навоза на возок. Когда он заполнился до самого верха бортиков, Витя отставил грязную лопату и взмолился.
— Ребята, а можно я лошадь поведу?! Я об этом моменте всю свою жизнь мечтал. С самого детства.
Мы с Леликом переглянулись и снисходительно кивнули. Витька хоть был еще то «чудо в перьях», но это был наш друг и мы были готовы многое прощать ему и дальше терпеть всевозможные его выходки. Мечтает?! Да не вопрос, веди. Все для тебя дорогой и любимый.
Лелик взял лошадь под уздцы, чтобы она ненароком не дернула возок, а я протянул Витьке кнут, необходимый для управления лошадью.
— Ладно, давай. Залезай на седушку и сразу натягивай вожжи. Покажи лошади кто тут хозяин.
Просиявший от счастья Витя осторожно полез на возок, стараясь не наступить на многочисленные кусочки разбросанного везде навоза. Для удобства посадки на седушку возка, он взялся одной рукой за деревянную рейку, приколоченную к стропилам хлева. Вторая его рука была занята кожаным кнутом на тонкой деревянной палке, украшенной замысловатой резьбой. А далее произошло следующее.
Толи после сытного обеда масса Витькиного тела резко увеличилась, толи после выпитой горилки его вестибулярный аппарат дал легкий кратковременный сбой, тем не менее, на долю секунды Витя теряет равновесие и более чем того следует, опирается на старую рейку. Раздается сухой треск, рейка ломается, Копыто в панике округляет глаза, еще некоторое время отчаянно балансирует, хаотично размахивая руками с обломком деревяшки в одной руке, с кнутом в другой руке и, потеряв равновесие, падает прямо в навоз. Плашмя! Спиной!
Его живописное падение сопровождалось щедрым выбросом не очень приятных запахов и громким смачным звуком «ЧВЯК». Погрузившись по уши в дерьмо Витя заорал так, что лошадь испуганно дернулась, и если бы могучий Лелик не удержал ее, понеслась бы по селу волоча за собой возок, полный навоза в котором лежит, прилипший к дерьму конюх-самоучка Витя Копыто.
Свиньи, услыхав истошный нечеловеческий вопль, хаотично заметались по загону, ища выход и громко захрюкали. Бычок сразу спрятался под свою мамку и забился в угол стойла. Корова повернула голову в нашу сторону и, ощетинившись рогами, протяжно замычала, заглушая орущего Витьку. Куры и гуси в панике разбежались по двору с громким кудахконьем и гоготанием, суетливо теряя многочисленные перья и недоношенные яйца.
Баба Галя, которая неторопливо и обстоятельно вытирала мытую после обеда посуду, уронила сковородку, а родители Лелика прибежали из дальнего конца огорода, предчувствуя что-то немыслимо страшное. Перепуганные Пономаревы-старшие застали в хлеву следующую картину.