Людская предательница (СИ)

— У меня нет времени навещать человека, — холодно отозвался он. Подойдя к зеркалу, король продолжил закреплять свой доспех. — Я поведу Воронов в северо-восточную часть Лихолесья. На этот раз мы истребим колонию пауков, что заселяет ту местность.

— Пауков? — и тут до принца дошло. Он настолько привык видеть своего отца, облачающего в латы, что это стало настолько обыденным, как восход солнца. Но эльф вспомнил, что эти королевские латы нужны не для красоты. — Но ты только что вернулся после битвы с людьми.

— Раз уж мне пришлось развязать войну с тремя врагами сразу, то мне положено участвовать во всех, — король стоял спиной к Леголасу, но в отражении принц видел, как нахмурилось лицо правителя. Он негромко добавил: — Мой народ и без того потерял в меня веру.

— Это не так! — вскрикнул Леголас, но осёкся, вспоминая слова Йорвета. А потом Зеврана. — Не все, отец. Многие просто не понимают, в какой ситуации мы оказались.

Трандуил вновь усмехнулся отражению своего сына и, развернувшись, бросил взгляд на пулевое ранение наследника. Его лицо в этот момент не выразило ничего. Но, как сын, Леголас осознавал, что владыка Лихолесья боится. За него самого, за свой народ, за будущее.

— Ступай, — сказал правитель. — Насчёт той женщины не переживай. Я уже определил её судьбу, если всё будет именно так, как ты говоришь.

Эльфу ничего не оставалось больше, как склониться перед Владыкой и выйти из его покоев. Подождите-ка! Трандуил берёт с собой Воронов? Кто тогда будет защищать деревню и лазарет?

***

Йорвет стал замечать, что женщина изменилась не в лучшую сторону. В ней больше не было той уверенности, с которой она подходила осматривать раненых. На их просьбу дать обезболивающее, она отвечала:

— Потерпи немного.

— Но ты же им давала кетонал, и всё было хорошо, — возмущался Йорвет.

— Его нельзя давать слишком часто.

— Тогда замени!

Но она замолкала, игнорируя эту просьбу. Девушка не только стала бояться своих действий, но и самих эльфов.

— Они думают, что Драниэля убила болезнь. Ребята доверяют тебе, — но слова Исенгрима не возвращали ей уверенность.

На следующий день их посетил принц. Йорвет заметил, что, когда приходил Леголас, девушка улыбалась. Он был единственным, кому она по какой-то причине доверяла больше, чем кому-либо. Но не в этот раз. Человечка попросила его принести ещё перчаток и спирта, дала список нужных ампул и ушла заниматься своей работой. Рассказать всё другу пришлось именно Йорвету. Почему не Исенгрим? Молодой эльф ушёл забирать Мариэль из дома. Повозка с ней вернётся только через неделю, но Лис согласился со своим товарищем — женщине нужна была помощница. Несмотря на языковой барьер, между эльфийкой и человечкой была связь. Может быть, общая профессия. Может, любовь к свой работе.

Леголас искренне поблагодарил Йорвета, что тот присматривает за ней в отсутствие переводчика. Правда, тут и присматривать-то незачем — девчонка вечно мелькала перед глазами. Одноглазый теперь с большим пониманием относился к поступку своего друга и более не злился. На его глазах товарищи действительно стали поправляться.

Принц ушёл, а Йорвету ничего не оставалось, как только смотреть за девушкой и изредка выполнять её просьбы. Теперь он стал её переводчиком и эльфом на побегушках. Это злило, но также было и хорошей возможностью размять ноги. Да, слабость никуда не исчезла, однако лежать целыми сутками командир не мог.

Хотя, чего греха таить? Один раз Йорвет был близок к тому, чтобы вновь начать душить эту женщину. Он ушёл к прачкам, где в шкафу были приготовлены выстиранные вещи раненых. Там же хранилось и всё то, что было спрятано в этих вещах. Кинжалы, целебные отвары, ножны… И курительные трубки. Среди них Йорвет отыскал свою. Найдя нужных трав, подсушив их, он вернулся в лазарет, лёг на свою кровать и был готов насладиться дымом, на что получил такую нотацию от женщины, какую ему даже родители не читали. Разве Старый Лис это бы стерпел? Нет. Если бы не пришедшие с подносами поварихи, Йорвет убил бы девчонку. Курить пришлось на улице.

— Нельзя курить в помещении, где проходит лечение! — эхом отдавались в голове её слова.

На четвертый день после смерти Драниэля Джасти подошла к Йорвету, чтобы сменить повязку. Он уже спокойно относился к этой процедуре. И сегодня понял, что её столь близкое присутствие не досаждает так сильно. Если раньше эльф не без раздражения смотрел в девичье лицо, прекрасно зная, как ей от этого не уютно, то сегодня он просто бегал здоровым глазом по лазарету. Повязка снята, женщина стала обрабатывать рану, а эльф впервые заметил, как на него смотрят остальные. Кто-то хмурился, кто-то бросал короткий взгляд на рану и тут же отворачивался. Были и брезгливые выражения лиц. Старый Лис понял, что на его лице был не просто ожог, а уродство, на которое он до сих пор не обращал внимание, не думал об этом.