Людо и его звездный конь

Может, из-за слез, застилавших глаза и бегущих по лицу прямо в шарф, так что даже нос потек и пришлось вытирать его мокрой перчаткой, (а все знают, как это неудобно и каким жалким ты себя сразу ощущаешь, и кроме этого злосчастного чувства на Людо навалилось еще и бессилие от того, что он сделал что-то ужасное и теперь уже ничего не исправить), а может, еще почему, но, как бы то ни было, когда произошло нечто необычное, Людо заметил это не сразу. Вокруг сгущалась жестокая ночь, а он все стоял и оплакивал бедного старого Ренти и даже как-то странно радовался — хорошо, что он может вот так выплакаться, когда никто не видит и не подумает, какой он мягкотелый, — прямо плакса-вакса, как дразнились, когда еще я была маленькая. Так плакать, да еще из-за животного! Однажды он поймет, что никакой мягкотелости в этом нет — плакать горькими слезами от того, что поступил плохо, особенно с животным, которое и защитить-то себя не может. Так он стоял и плакал, а вокруг, по всей долине, простирались сплошные глубокие снега, над ними — леса, а над лесами — вершины гор, поблескивающие сквозь пургу, кружащуюся, как вихрь, и над всем — мерцающие звезды на черном-черном небе, роняющие на снежные просторы странный свет, похожий на потускневшее серебро. И вдруг Людо заметил, как где-то вдалеке, у подножия огромного утеса, которое они называли Jagersalp, то есть альпийское пастбище, так вот, у подножия огромного утеса он заметил, как что-то маленькое и черное медленно продвигается по снегу. Заметить такое можно было только чудом, ведь Людо только что вытер глаза противной мокрой перчаткой и уже собрался было поворотить к дому, как вдруг увидел маленькую движущуюся точку. Мы с тобой, наверное, решили бы, что это — просто маленькая движущаяся точка, но у Людо, привычного к огромным сверкающим горным пространствам, глаза были зоркие, как у птицы, а это, как ты понимаешь, лучшие глаза в мире. Поэтому он сразу увидел: точка имела форму лошади и двигалась, как лошадь, хоть и шла по грудь в снегу — очень тяжело и медленно. Слезы тут же высохли. Ты не поверишь: мгновение — и глаза уже смотрели ясно, да и горло прочистилось. Он сложил руки рупором и закричал йодлем, на манер альпийских горцев. Этот крик эхом проносится по альпийским просторам и звучит, как охотничий рог. Так он созывал летом коров на Альму, а сейчас крик ясно пронесся в ночи до Jagersalp и эхом вернулся назад к Людо. Ренти услышал и остановился. С такого расстояния даже Людо не мог различить, что произошло, но он был уверен, что старый мерин тоже остановился, поднял голову и оглянулся. И тут же снова опустил шею, всей тяжестью навалился на снег и с трудом стал продвигаться дальше от дома к Jagaersalp.

И тут случилось нечто. Сначала исчез Jagersalp, крутая гора над утесом стала дымиться, как костер, но это, конечно, был не костер. Людо знал, что это. Это была ужасная лавина, снежный обвал, несущийся с горных вершин стремительным потоком, сметающим все на своем пути: тысячи тонн снега, камней, скальных обломков. Где-то высоко, на вершине, над утесом Jagersalp, начал съезжать снег, соскальзывать под собственной тяжестью, и теперь его огромная масса неслась вниз, словно снежный ком, — быстрее-быстрее, к краю утеса, а за ним взмывало облако снега, похожее на белый дым. Лавина прошла как раз над снежным плато, к которому с трудом пробирался Ренти. Она уже достигла края Jagarsalp и стала опускаться вниз, как снежный дождь. И теперь Людо услышал ее, будто где-то вдалеке приглушенно прогремел гром. Утес взрывали тонны снега и, мгновенно растекаясь, сносили все на своем пути. Людо стоял и смотрел, а что ему еще оставалось делать. И когда лавина остановилась и снежный дым рассеялся, перед глазами снова предстала бесконечная снежная равнина, простирающаяся от подножия Jagersalp до долины, и там, где шел Ренти, теперь уже ничего не было.

Людо показалось, что его самого покрыли снегом, который теперь превратился в лед. Он не мог двинуться с места, все еще стоя, как вкопанный, уставившись туда, где минуту назад он видел Ренти. Тут опять произошло нечто удивительное. Упала звезда, с высокого-высокого зимнего неба. Огромная, сверкающая, прекрасная, она смотрелась так, будто сам Господь зажег ее, чтобы она светила вечно. За падающей звездой, как хвост воздушного змея, заструился изогнутый шлейф сверкающей звездной пыли. Сначала она падала медленно, потом все быстрее-быстрее и вдруг изогнулась, понеслась, как горящая стрела, и воткнулась прямо в снежную равнину за Jagersalp — как раз туда, где и стоял Ренти. Людо готов был в этом поклясться. А потом звездный хвост погас, ночь опять стала пустой, как прежде, и Людо вновь оказался один на горе за домом.

Глава 4. JAGERSALP