Люди Зимнего дворца

Подчеркнем, что все квартиры в Зимнем дворце распределялись только высочайшим решением через министра Императорского двора. Слишком дорого стоила, во всех отношениях, «жилплощадь» Зимнего дворца. В качестве примера укажем, что коллежский секретарь Белов получил квартиру в 1859 г. «при комнатах Государственного Совета в Старом Эрмитаже». В 1865 г. камер-фрейлина Е. Ф. Тизенгаузен и ее родственница фрейлина А. К. Пиллар фон Пильхау просили увеличить им квартиру за счет присоединения смежной комнаты санкт-петербургского коменданта[961]. В этом же году лейб-медик Карелль просил переселить его из одной казенной квартиры, в другую – в Прачешный дом, в квартиру умершего камердинера Николая I, Гримма.

Жили в Зимнем дворце и те, кто имел право на квартиру по своим обязанностям или чину. Например, 3 июня 1819 г. Александр I назначил генерал-лейтенанта И. Ф. Паскевича состоять при великом князе Николае Павловиче (будущем Николае I), и ему не только выделили отдельную квартиру в Зимнем дворце, «убранную приличным образом», но и распорядились отпускать «столовые припасы». По распоряжению Александра I для И. Ф. Паскевича с супругою освободили «бывшие комнаты генерала Ламсдорфа, полковницы Тауберт и дежурного флигель-адъютанта»[962].

Список столовых припасов, выделяемых генералу с 5 ноября 1819 г., поражает какой-то архаичностью. Наверное, таким же перечнем «яств» московские цари жаловали своих ближних служилых бояр еще в XVII в. Например, ежедневно из Мундшенкской кладовой генералу выдавали 68 бутылок разных вин и питий[963]. Из Тафельдекерской кладовой – различные продукты, включая ежедневных «огурцов соленых 70 шт.»[964]. Из Кофишенской кладовой «на приборы провизиею в месяц» выдавался сахар, кофе, чай и сливки[965]. Из Гоффурьерской кладовой для освещения квартиры ежедневно поступали различные свечи[966]. Из Кондитерской кладовой ежедневно выдавались фрукты (груш бланковых – 5 шт., баргамотов – 5 шт.). Этим не ограничивались и выдавали «сверх сего припасов для приготовления кушанья в каждый день на 40 р.».

За своих слуг царственные хозяева заступались, если те попадали в сложные жизненные ситуации, но всегда старались объективно оценивать ситуацию. Например, когда доверенная камер-юнгфера императрицы Марии Александровны Е. П. Макушина задолжала крупную сумму частному лицу, то немедленно по распоряжению министра Императорского двора провели служебное расследование. Министр Императорского двора направил Главноуправляющему III Отделением СЕИВ Канцелярии графу П. А. Шувалову записку «по делу к-ю Макушиной, которая была приготовлена для доклада Государю. Графу Шувалову поручено сделать секретное дознание по сему делу… Макушина мне сегодня словесно объявила, что… дело покончила, как я не совершенно уверен в справедливость сего заявления»[967]. Тем не менее в тот же день Макушина принесла собственноручное письмо от кредитора, подтверждающее, что все финансовые проблемы улажены.

К. К. Мердер

Были в Зимнем дворце и те, кто становился для царской семьи буквально родными людьми. К их числу, безусловно, относился и К. К. Мердер, долгие годы воспитывавший наследника-цесаревича Александра Николаевича, будущего Александра II. Об отношении к этому человеку свидетельствует письмо Николая I к И. Ф. Паскевичу (23 апреля 1834 г.): «За два дня до того получил я прискорбное для нас известие о кончине почтенного генерала Мердера, я скрывал ее от сына, ибо не знаю, как бы он вынес; эта потеря для него невозвратная, ибо он был ему всем обязан и 11 лет был у него на руках».

Особое место в придворной иерархии занимали придворные арапы[968]. Набирали их отовсюду, лишь бы они были лояльны и кожа черна. Набирали эту дворцовую экзотику в том числе и из военнопленных. Например, во время Русско-турецкой войны 1829 г. в плен попал некий турок Магомед-умера, которого «по высочайшему повелению Его Императорского Величества препроводили в Санкт-Петербург, к Высочайшему двору», сообщив, что «Государю Императору угодно, чтобы сей Магомед… был одет по образцам одеяния придворных арабов»[969]. Отметим, что у придворных арапов были очень дорогая «восточная» форма и довольно высокое жалованье. Например, некий придворный арап Абрам в 1829 г. получал «в год жалованья 300 р., квартирных 300 р., на стол 730 р., на платье 870 р. Всего 2200 р.».

Костюм придворного арапа. Кон. XIX в.

Костюм придворного арапа. Кон. XIX в.