Люди в голом

Когда ГАВУ, тогда еще Коле Кошкину, было шесть лет, в одной старинной книге, которая каким-то странным образом попала в его детскую и столь же странным образом оттуда исчезла, он случайно прочел: «Подлинное знание не может облачиться в имя. У просветленных слова передаются от сердца к сердцу». Маленький Коля сколько не силился, понять смысл прочитанного так и не смог.

— Пап'a, а что значит «в имя»? — спросил он у отца.

— Почему ты об этом спрашиваешь, Nicol'a? — удивился Валериан Сигизмундович. — Вымя у коровы. Она его носит между ног. У нее там молоко.

Такое объяснение еще больше озадачило маленького Колю. Но теперь, когда ГАВ увидел молодую охотницу, окинул взглядом ее стройную фигуру и высокую грудь, ему внезапно открылось тайное значение тех смутных фраз из старинной книги и папино их толкование. Девушку зовут НО. В имени ее, так же как и в его собственном, — смутная тоска стремительной кометы по утраченному небу. Метеориты, дети кометы, рассеяны по земле, разбросаны по городам. Сердца юноши и девушки узнали друг друга.

История НО также полна тайн и неразгаданных снов. Откуда она — то не ведомо было даже мудрому Волсу, открывшему ей загадки старого леса. НО была всем и ничем. Косматой тучей над Борском, весенним дождем, промывшим царственные равнины Тибета, бурным потоком, низринувшимся с вершин заснеженных гор, касаткой, рассекавшей зеленую гладь южного моря. Она много раз повторяла это охотникам, отвечая на их смешные, торопливые расспросы. Охотники качали головами. Они отказывались ей верить. Старик Волс нашел НО на берегу тихой голубой реки, невесть откуда взявшейся в дебрях сказочной тайги. Неподалеку стояли какие-то дивные изваяния. Девушка лежала на спине, почти бездыханная, обнаженная и беззащитная, раскрыв небу глаза, полные ужаса. Волс закутал ее в свою старую куртку, взял на руки и отнес в деревню, где ее выходила бабка Лата, издавна почитавшаяся колдуньей. НО осталась жить у бабки, которая обращалась с ней как с дочерью, обучилась искусству охоты и вместе с учениками мудрого Волса подолгу пропадала в старом лесу, бродя тропами оленей и волков.

Теперь их надо отправить в уютную хижину для эротической сцены, а то читатель может заскучать. И вот оба уже гибнут в огнедышащей лаве любви. ГАВ кричал, кричал, а НО все отдавалась и отдавалась. Два желания сливались в одно. Боги и люди ушли. За дребезжащими окнами неистово лаяла собака, где-то далеко ухали совы, каркали вороны, а высоко в небе сверкала золотисто-голубоватая звезда Альтаир из созвездия Орла.

Красиво, да? Или можно иначе, еще красивее, как-нибудь примерно так…

ГАВ кричал, кричал, а НО все отдавалась без упрека и ненужных слов раскаяния. Два желания сливались в одно. Исполненная сверхчеловеческого горделивого совершенства атласная грудь НО вздымалась и падала. А нефритовый стержень юноши пронзал ее молодое, освещенное лунным светом, лоно. Под дверью шушукались злобные старухи, за окнами выли волки, ухали угрюмые филины, а высоко в небе стояла голубоватая звезда Альферанц из созвездия Андромеды.

Выбирайте, дорогие мои, тот отрывок, что вам больше нравится. Не столь уж важно, по большому счету, кто там и где стоял, лаял, выл, шушукался, ухал, каркал или пускал ветры. Я ведь писатель концептуальный. Да и слова в нашем мире даосов необязательны, избыточны и взаимозаменяемы.

Любовная сцена, в которой произошло слияние двух сердец, завершилась тем, что НО в порыве страсти ударила ГАВА огромным куском льда промеж глаз. ГАВ же в ответ стукнул девушку киянкой по носу и низко поклонился ей. И снизошло сияние на НО и ГАВА. И Будда в золотом облачении предстал перед ними. А они трепетно не дерзали поднять на него глаз.

И Будда произнес:

— О, дети мои! Долгие годы вы не жалели себя для этого мига! И вот он настал. Этот миг между прошлым и будущим, который барглы именуют «жизнью»!

— Барглы? — тихо шепнула НО.

— Да, — ответил он. — Так избранные называют обычных людей.

Теперь, когда все так счастливо открылось, надо поменять саму речь героев. Превратить ее из человеческой в сверхчеловеческую. Пускай они разговаривают себе пословицами или поговорками собственного изготовления. Мудрее смотреться будут. Загадочнее.

— Ветер, что птица, — говорит ГАВ, — улетит и никогда не возвратится.

— Твоя правда, милый, — отвечает НО. — А гордость, что твой ветер — щеки надувает, как паруса на бригантине.

На раскинувшиеся просторы земли тихо падал невесомый снег. Героям он казался белым листом, на котором им предстояло написать повесть. Повесть их любви.

Вскоре НО и ГАВ расстанутся. Разойдутся в разные стороны. Любви, как говорится, не смогли сберечь. И ГАВ снова станет Колей Кошкиным, вечным скитальцем.