Люди сумрака (СИ)

Я не стала говорить Флетчеру, что была лично знакома с Эмили Монаган — просто не видела смысла: роли этот факт не играл никакой, а объяснять пришлось бы много. Правда, наши дороги пересеклись лишь однажды, если не считать случайные столкновения в торговом центре, которые мы сопровождали дежурными улыбками, или в книжном магазине, где я заставала ее на очередной встрече с читателями — неизменно улыбчивую, вежливую и элегантную.

Однажды она постучалась в дверь моей квартиры. Тогда она еще передвигалась в инвалидной коляске, но уже начала посещать специальные занятия, чтобы вновь обрести контроль над своим телом. Эмили нанялась в нашу местную газету внештатным репортером, писала, в основном, для таких же, как она — тех, кого удача обошла стороной, но кто не привык плыть по течению. Собирала материал для своей «воодушевляющей» колонки, как она говорила с саркастической улыбкой. И хотела, чтобы ее коллекция пополнилась рассказом молодой женщины, в прошлом пережившей страшную, по ее мнению, трагедию — на целых два года стать пленницей в собственном доме. Моим рассказом.

Мне на тот момент уже исполнилось двадцать и, вероятно, Эмили Монаган считала, что молодой девушке захочется выплакаться в жилетку кому-то вроде нее. Мое нежелание делиться с остальными своей историей ее удивило. Покидая мой дом, она оставила визитную карточку — на случай, если я передумаю. Как только за ней закрылась дверь, я разрезала визитку на десятки кусочков и выкинула в ведро.

Я вспоминала Эмили Монаган — всегда элегантную, но не надменную — чего ждешь от успешной женщины, — а открытую, дружелюбную. Написав книгу о том, как она сумела встать на ноги, Эмили воодушевила тысячи людей, и продолжала делать это до сих пор — устраивала семинары, встречи, занималась благотворительностью.

Зачем кому-то понадобилось ее убивать?

Первым делом мы решили наведаться к ее мужу, Рори Монагану. Несколько лет назад он основал клинику, где распространял разработанную им методику для людей с ограниченными возможностями. Эмили была одной из первых его пациентов. Я читала ее книгу — в ней немало строк было посвящено мужу, по признанию Эмили, и поднявшему ее с инвалидного кресла.

Я видела их интервью для газеты — реклама клиники Рори Монагана, облаченная в красивый фантик трогательной истории любви. О нем я знала только понаслышке. Видела его с Эмили — открытое симпатичное лицо, располагающая улыбка — на такого никогда не подумаешь, чтобы он мог причинить боль жене, не говоря уже о том, чтобы убить. Но чужие семьи могут хранить множество секретов…

Кому, как не мне, знать, что самые близкие люди порой наносят самые глубокие раны.

ГЛАВА 3

Прошлое #1

Я часто просыпалась по ночам от этих странных снов, лишенных каких бы то ни было красок. Долго лежала с открытыми глазами, вслушиваясь в тишину. Часто слышала приглушенные разговоры родителей, которые подолгу не могли уснуть. Они говорили обо мне. Как у них могла родиться такая странная девочка? Девочка с примесью крови Сатаны.

Ведь всем известно — Сатану слышит только тот, в ком есть частица его крови. А значит, я — порченная, проклятая, одержимая. От таких мыслей меня неизменно начинало колотить. Я безутешно рыдала в подушку и, выплакавшись, засыпала, чувствуя щекой мокрую ткань.

Со временем я поняла, что призраки все реже посещают мой личный мирок, все меньше тревожат меня своим присутствием. Может быть, появиться в моем доме им мешало то, что я отчаянно не желала их появления. Я словно бы воздвигла невидимый, но нерушимый барьер между нами.

Зато случилась новая напасть — со мной вдруг заговорила моя кукла Дарлин. Подарок матери на мой девятый день рождения — красивая, роскошная кукла величиной с мою руку до локтя, с крупными шоколадными кудряшками, обрамляющими пухлое личико, и открытыми голубыми глазами. Поначалу мама даже шила для Дарлин одежду — не очень умело, по правде говоря, — но довольно быстро потеряла к этому интерес.

Я не знаю, была ли этому виной я или мамино непостоянство.

Однажды, устраивая чаепитие для моей милой Дарлин и ее друзей — плюшевых котов, я вдруг услышала тоненький голосок. Определенно, исходил он из закрытого рта моей куклы.

— Кармаль, — протянула она грустно.

Я даже удержала Дарлин в руках, хоть те и задрожали. Кинула на куклу злой взгляд и усадила ее за столик.

— Кармаль, — все не унималась она.

Я упорно игнорировала ее голос — столько, сколько могла. Кажется, минут десять. Но мне было откровенно скучно, а что может стать для скучающего ребенка лучшим развлечением, чем оказавшаяся вдруг говорящей кукла?

И мы разговорились. Дарлин поведала мне, что она вовсе не Дарлин, но я наотрез отказалась ее переименовывать. Мы обсудили порванную лапу моего кота Рича, и Дарлин предложила оказать ему необходимую помощь. Пришлось признаться, что делать этого я не умею и вообще ни разу в жизни не держала в руках иглы. Дарлин удалось вселить в меня уверенность, и кончилось все это тем, что я побежала вниз за маминым набором для шитья. Вернувшись, приступила к операции.