Люди сороковых годов

О том, что было дальше, читатель хорошо знает. Тридцатого апреля Гитлер покончил с собой. Вечером этого дня разведчики 756-го полка 3-й Ударной армии сержанты М. А. Егоров и М. В. Кантария водрузили Знамя Победы над рейхстагом.

Поздравляя войска 1-го Белорусского фронта с успехом, командующий 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Жуков, член Военного совета фронта генерал-лейтенант Телегин и начальник штаба фронта генерал-полковник Малинин писали в своем приказе по этому поводу:

«Близится час окончательной победы над врагом. Наш советский флаг уже развевается над главным зданием рейхстага в центре города Берлина.

Товарищи бойцы, сержанты, офицеры и генералы 1-го Белорусского фронта, вперед на врага! Последним, стремительным ударом добьем фашистского зверя в его логове и ускорим приближение часа окончательной, полной победы над фашистской Германией!»

Представители вермахта попросили Советское командование принять их для переговоров. Эти переговоры велись в штабе 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова. В ночь на 1 мая сюда явился начальник немецко-фашистского генерального штаба генерал Кребс. Он попросил о перемирии, но ему было твердо сказано, что гитлеровцы должны согласиться лишь на безоговорочную капитуляцию.

Кребс вслед за Гитлером покончил с собой. Военные действия возобновились. Эти заключительные бои 1-я гвардейская танковая армия должна была вести в районе берлинского Зоологического сада, южную часть которого 8-й гвардейский механизированный корпус, взаимодействуя с частями 8-й гвардейской армии занял еще вечером 30 апреля. Сюда же продвигался и 11-й гвардейский танковый корпус.

Советское командование заявило представителям гитлеровского вермахта, что если безоговорочная капитуляция не последует до 10 часов утра 1 мая, то войска Красной Армии нанесут «удар такой силы, который навсегда отобьет у них охоту сопротивляться».[100]

Ответ на это не поступил. Поэтому в 10 часов 40 минут утра наши войска начали последний штурм уцелевших опорных пунктов противника. Перед боем во всех частях прочли первомайский приказ Верховного Главнокомандующего. Повсюду гремело «ура», когда оглашались слова приказа о том, что войска Красной Армии соединились с союзными англо-американскими армиями на Эльбе и завершают разгром врага в центре Берлина.

За 10 минут до начала штурма над Берлином прошли в сопровождении истребителей штурмовики, которые несли красные полотнища с надписями: «Победа», «Да здравствует 1 Мая», «Слава советским воинам, водрузившим Знамя Победы над Берлином». И грянул бой, последний бой…

Части 1-й гвардейской танковой армии, взаимодействуя с частями 8-й гвардейской армии, сломили сопротивление противника на вверенном им участке фронта, овладели районом Зоологического сада и вышли в Тиргартен.

Около двух часов ночи штаб обороны Берлина объявил по радио на немецком и русском языках, что он прекращает военные действия.

Начальник штаба генерал Вейдлинг сам сдался в плен. На рассвете стали сдаваться одно за другим гитлеровские соединения. В шесть часов утра 2 мая танкисты получили приказ прекратить огонь. Утром в Тиргартене они встретились с продвинувшимися сюда войсками других армий. Загремело победное «ура». Стихийно возник митинг. Для 1-й гвардейской армии, как и для многих других соединений, это был конец войны.

Шестнадцать суток участвовали катуковцы в боях за Берлин. Они уничтожили и захватили в этих боях 44 650 солдат и офицеров противника, 195 танков и штурмовых орудий, 763 орудия и миномета, 221 самолет, 2194 автомашины и много другой военной техники.

33 857 солдат, сержантов, офицеров и генералов 1-й танковой армии за доблестное участие в Берлинской операции были награждены орденами и медалями. 29 воинам было присвоено звание Героя Советского Союза. 11-й гвардейский танковый и 8-й гвардейский механизированный корпуса, 64-я гвардейская танковая бригада, 399-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский и 79-й гвардейский минометный полки удостоились почетного наименования Берлинских. Многие части были награждены орденами.

В Берлине наступило непривычное безмолвие… Несколько дней спустя мы получили от Катукова письмо, написанное сразу по окончании последнего боя: