Люди сороковых годов

В дневнике погибшего комсорга роты гвардии лейтенанта Соколова нашли запись, сделанную им перед боем. Вожак комсомольцев вписал в дневник бессмертные слова Зои Космодемьянской, сказанные ею перед мученической кончиной: "Мне не страшно умереть, товарищи! Это счастье - умереть за свой народ".

Таковы плоды выучки партийной, комсомольской, морально-политической!..

* * *

Нынешний читатель заметит, что в эти два дня - восьмого и девятого июля - корреспондент "Комсомольской правды" уклонялся от каких-либо упоминаний о том, как же складывалась тогда боевая обстановка. Происходило это не случайно. То были одни из самых критических дней сражения на Курской дуге, и о многом, что происходило тогда, писать было нельзя - это лишь оказало бы услугу врагу.

Теперь, много лет спустя после окончания войны, битва на Курской дуге описана во всех деталях, - день за днем, час за часом, - во многих книгах и учебниках. В третьем томе "Истории Великой Отечественной войны" об этих двух поистине труднейших днях битвы сказано следующее: 8 июля противник пытался расширить прорыв в сторону Обояни, но снова встретил стойкое сопротивление наших войск. В то же время по вражеской группировке были нанесены два сильных контрудара: один - со стороны железной дороги Курск Белгород, севернее Шопино силами 2-го гвардейского танкового корпуса, второй - из района северо-западнее Томаровки - силами 5-го гвардейского танкового корпуса.

9 июля противник сделал еще одну попытку нанести мощный удар, чтобы прорвать вторую полосу обороны и выйти к Обояни и далее к Курску. Весь день он атаковал силами до 500 танков с большим количеством пехоты и артиллерии по фронту шириной до 30 километров позиции 1-й танковой и 6-й гвардейской армий. К исходу дня гитлеровцам удалось продвинуться еще на 6-8 километров к северу, потеряв за день боя 11 000 солдат и офицеров, 230 танков и самоходных орудий. Воины 1-й танковой и 6-й гвардейской остановили врага и не пропустив ли его к Обояни.

Я позволю себе привести здесь выдержку из своего фронтового дневника от 9 июля 1943 года, иллюстрирующую некоторыми деталями это сообщение:

Только вчера саперы построили нам с Борисом Фишманом чудесный шалаш с топчанами и столиком, скамьей и даже дверью. Только мы вселились туда, только обосновались, как снова приходится менять адрес...

Обстановка на нашем участке фронта становится все более напряженной. Вчера гитлеровцы весь день адски бомбили оба направления - и Кочетовское, и Верхопенское. Ожесточенные бомбардировки и яростные танковые атаки поставили в трудное положение 6-ю гвардейскую армию и 31-й танковый корпус Черниенко. Были ослаблены и стойко выдерживавшие все эти дни натиск противника части 3-го механизированного корпуса Кривошеева.

Гитлеровские танки подошли к Кочетовке, где находился командный пункт 6-й гвардейской армии. Ее командующий генерал Чистяков выехал на командный пункт Катукова, туда должен был перейти и весь его штаб.

Но яростный бой продолжался, и прервать руководство им нельзя было ни на минуту. И в Кочетовке, в непосредственной близости от частей, ведущих бой, остался е оперативной группой начальник штаба В. А. Пеньковский. Врага удалось остановить. Однако обстановка остается крайне напряженной.

Левее Кочетовки гитлеровцы несколько продвинулись вперед и заняли Грезное, загнув фланг еще больше. Явственно обозначилась их цель - обойти Обоянь с востока, ударить, быть может, на Ржаву.

На дорогах царит большое оживление. Чувствуется повышенное биение фронтового пульса. Увеличилось число раненых, отходящих в тыл. Потянулись обозы с эвакуируемым населением деревень. В направлении на Кочетовку пошли танки и самоходные пушки - будет усилено сопротивление гитлеровцам. Катуков рассчитывал, что предпринятые по приказу командования фронта контрудары 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов из района Корочи в направлении Калинино и Нечаевки, а 2-м и 10-м танковыми корпусами - по левому флангу 4-й танковой армии гитлеровцев облегчат положение, но эти предположения не оправдались.

С утра восьмого июля 31-й танковый корпус, который за ночь привел в порядок и собрал в кулак свои потрепанные части, держался стойко, но вскоре после полудня обозначился отход. Немедленно туда были брошены руководящие работники армий с задачей восстановить положение. Начальник политотдела армии полковник Журавлев был у Кочетовки (мы встретили его уже поздно вечером), инженер-полковник Дынер - в Верхопенье. Потом туда же умчался заместитель Катукова - старый генерал Баранович, который еще в царской армии дослужился до звания полковника; он - участник русско-японской войны.

Член Военного совета армии генерал Попель при мне направил одного командира из разведывательного отдела на шоссе с приказом - останавливать все танки, независимо от того, к какой части они принадлежат, и посылать к Кочетовке, в распоряжение командира 31-го танкового корпуса Черниенко.