Люди сороковых годов

Людвигу Г. двадцать восемь лет. Он сын рабочего и сам рабочий. Работал слесарем в шахте Ботторо Рурской области. Его призвали в армию лишь 12 января 1942 года - Гитлеру нужен был уголь для военной промышленности, и он начал посылать шахтеров на фронт только тогда, когда прочие резервы уже истощились. Но Людвиг отлично понимал, что эта война ему не нужна, и, когда его дивизия прибыла на фронт, сразу же начал искать случая сдаться в плен. Это ему удалось 5 июля, когда гитлеровцы штурмовали высоту 224,4.

- Почему вы сдались в плен?

- Потому что знаю: если Гитлер победит, германскому рабочему от этого легче не станет. А погибать зря я не хочу. К тому же русские нам ничего плохого не сделали... Конечно, у нас в роте есть солдаты, которые кричат о войне до победы. Но другие, когда встречаешься с ними наедине, говорят: пусть офицеры воюют сами, если им так хочется. И на шахте у нас многие против войны. Но говорить об этом вслух, публично невозможно. Гестапо создало такую изощренную систему шпионажа, что никогда не знаешь, с кем ты говоришь - то ли с честным рабочим, то ли с овчаркой Гиммлера...

Меня живо интересует жизнь немецких шахтеров, настроения товарищей Людвига. Что происходит сейчас там, в Руре? О чем думают, что говорят, встречаясь друг с другом, немецкие шахтеры? В какой мере и там распространилась фашистская отрава, иссушившая мозги таких людей, как этот несчастный питомец гитлерюгенда Гайнц Г.? Я рассказываю Людвигу о своих впечатлениях от встречи с Гайнцем. Он крутит головой:

- Нет, далеко не все такие. Поначалу многие, конечно, поверили Гитлеру. Он говорил, что национал-социалистическая партия - за рабочих, что он сам хочет построить свой, национальный, социализм, а ради этого надо, дескать, разгромить английских плутократов и русских большевиков. Насчет плутократов рабочие согласны, что с ними надо бороться, хотя и непонятно, почему надо начинать с английских? Хватает своих в Руре, с них бы и начать... Но что касается русских, то ведь они ничего плохого немцам не сделали...

Людвиг Г. - беспартийный. Но до 1933 года он читал коммунистическую газету "Рур эхо" и из нее многое понял. В подпольной борьбе против Гитлера не участвовал - это очень опасно, - но разбирался что к чему. Поэтому, когда его спрашивают, во имя чего воюет вермахт, он убежденно отвечает:

- Фашизм борется против коммунизма, суть в этом. Конечно, офицеры нам говорят, что мы были вынуждены объявить вам войну, потому что Россия хочет нас завоевать, но это неправда. Правда в том, что Адольф Гитлер хочет завладеть всем миром, а вы у него на пути.

Повестку о мобилизации Людвигу вручили 1 января - "новогодний подарок", - с горечью иронизирует он. Одновременно повестки получили и многие его товарищи. Вместо них в шахту загнали французов, бельгийцев и поляков. Их поселили в лагере. Там над ними нещадно издеваются. Хуже всего приходится полякам...

Семья у Людвига большая: родители, пятеро братьев, сестра. Все работают на шахте. До войны хотя было и трудновато, но концы с концами сводили. Сейчас стало совсем плохо. Утром - ломтик хлеба и кружка эрзац-кофе, в обед - тарелка супа, на ужин - остатки супа и еще ломтик хлеба. Прикупить нечего - без карточек только соль. На ребенка дают пол-литра молока. Многие солдаты присылают с фронта посылки с разным барахлом, отнятым у русских, но Людвиг чурался такой добычи.

Шахта, где работал Людвиг, - в десяти километрах от Эссена, но он крайне редко ездил в этот город, последний раз был там за две недели до войны. Слыхал, что англичане часто бомбили Эссен. Недавно отец сообщил ему намеками, что город сильно разрушен, и убитых не успевают хоронить.

Когда Людвиг уходил на войну, родители плакали. Мать говорила, что он ни за что не вернется. Людвиг не осмелился рассказать родным о своих планах, но сам был спокоен: он будет, обязательно будет жить, потому что откажется участвовать в этой войне. Сдастся русским и дождется в плену мира. Когда это будет? Он не знает. Но теперь ему все равно. Война и так сломала ему жизнь. До войны он собирался жениться; овладел квалификацией слесаря, рассчитывал, что будет хорошо зарабатывать. И все пошло прахом. Так уж лучше сидеть в лагере для военнопленных, чем рисковать жизнью ради тысячелетнего рейха. Да и проживет ли рейх тысячу лет? Людвиг в этом сильно сомневался. Он считает безумием воевать против всего мира, как этого хочет Гитлер...

В палатку, где идет затянувшийся допрос пленного, входит девушка в военной форме - полевой почтальон. Она раздает письма офицерам. Людвиг понял, что происходит. Он печально улыбается, и мне понятно, о чем он думает: вероятно, пройдет не один год, прежде чем он получит весточку из дому. Но что поделаешь? Такова уж участь военнопленного...

Я не знаю, как сложилась дальнейшая судьба этих двух, столь разных немцев, с которыми свела меня судьба в рядовой, будничный день войны 6 июля 1942 года. Живы ли они? Как живут сейчас, что делают, о чем размышляют?