Люди сороковых годов

От Еспера Иваныча между тем, но от кого, собственно, - неизвестно, за ним уж прислали с таким приказом, что отчего-де он так давно не бывал у них и что дяденька завтра уезжает совсем в Москву, а потому он приходил бы проститься. Павел, захватив письмо с собой, побежал, как сумасшедший, и действительно в доме у Имплевых застал совершенный хаос: все комнаты были заставлены сундуками, тюками, чемоданами. Мари была уже в дорожном платье и непричесанная, но без малейшего следа хоть бы какой-нибудь печали в лице. Павел пробовал было хоть на минуту остаться с ней наедине, но решительно это было невозможно, потому что она то укладывала свои ноты, книги, то разговаривала с прислугой; кроме того, тут же в комнате сидела, не сходя с места, m-me Фатеева с прежним могильным выражением в лице; и, в заключение всего, пришла Анна Гавриловна и сказала моему герою: "Пожалуйте, батюшка, к барину; он один там у нас сидит и дожидается вас".

Павел, делать нечего, пошел.

Еспер Иваныч, увидев племянника, как бы повеселел немного.

- Ну, и ты приезжай скорее в Москву! - сказал он.

- Я приеду, дядя, - отвечал Павел.

- Да, приезжай! - повторил Еспер Иваныч. - Аннушка! - крикнул он.

Та вошла.

- Дай мне вон оттуда, - сказал он.

Аннушка на это приказание отперла стоявшую на столе шкатулку и подала из нее Есперу Иванычу пакет.

- Это тебе, - сказал он, подавая пакет Павлу, - тут пятьсот рублей. Если отец не будет тебя пускать в университет, так тебе есть уж на что ехать.

- Дяденька, зачем вы беспокоитесь: отец отпустит меня! - проговорил Павел сконфуженным голосом.

- Все лучше; отпустит - хорошо, а не отпустит - ты все-таки обеспечен и поедешь... Маша мне сказывала, что ты хочешь быть ученым, - и будь!.. Это лучшая и честнейшая дорога для всякого человека.

- Я постараюсь быть им, и отец мне никогда не откажет в том, - произнес Павел, почти нехотя засовывая деньги в карман. Посидев еще немного у дяди и едва заметив, что тот утомился, он сейчас же встал.

- Я уж пойду к кузине, - сказал он, - прощайте дядя.

- Прощай! - проговорил Еспер Иваныч и поспешил племянника поскорее поцеловать. Он боялся, кажется, расплакаться и, чтобы скрыть это, усилился даже прибавить с усмешкою: - Не плачь, не плачь, скоро воротимся!

Павел почти бегом пробежал переходы до комнаты Мари, но там его не пустили, потому что укладывали белье.

- Мари, я совсем уже ухожу и желаю с вами проститься! - воскликнул он чуть-чуть не отчаянным голосом.

- Я сейчас выйду! - отвечала Мари и действительно показалась в дверях.

За нею тоже вышла и m-me Фатеева и, завернувшись, по обыкновению, в шаль, оперлась на косяк.

Одна только совершенно юношеская неопытность моего героя заставляла его восхищаться голубоокою кузиною и почти совершенно не замечать стройную, как пальма, m-me Фатееву.

- Ну-с, извольте, во-первых, хорошенько учиться, а во-вторых, приезжайте в Москву! - сказала Мари и подала Павлу руку.

- Слушаю-с, - отвечал он комическим тоном и как-то совершенно механически целуя ее руку, тогда как душа его была полна рыданиями, а руку ее он желал бы съесть и проглотить!

- Ну-с, адье! - повторил он еще раз.

- Адье, - повторила и Мари.

- Вы тоже скоро уезжаете? - обратился Павел к m-me Фатеевой.

- Тоже.

Он и ей протянул руку.

Она ему пожала ее.

Отдать письмо Мари, как видит сам читатель, не было никакой возможности.

XV ДРУГОЙ УЧИТЕЛЬ И ДРУГОГО РОДА УВЛЕЧЕНИЕ