Люди сороковых годов

Ранее всех явился франт-семиклассник. Он приехал на собственных лошадях, с своим человеком, несшим за ним картон с костюмами, в числе которых для Альнаскарова был сделан настоящий двубортный морской мундир, с якорным шитьем и с одной эполетой даже. Когда молодой человек этот стал переодеваться, то на нем оказалось превосходнейшее белье (он очень был любим одной своею пожилой теткой); потом, когда он оделся в костюм, набелился и нарумянился, подвел себе жженою пробкою усики, то из него вышел совершеннейший красавчик. Другие действующие лица тоже не замедлили явиться, за исключением Разумова, за которым Плавин принужден был наконец послать Ивана на извозчике, и тогда только этот юный кривляка явился; но и тут шел как-то нехотя, переваливаясь, и увидя в коридоре жену Симонова, вдруг стал с нею так нецеремонно шутить, что та сказала ему довольно сурово: "Пойдите, барин, от меня, что вы!"

Публика начала сбираться почти не позже актеров, и первая приехала одна дама с мужем, у которой, когда ее сыновья жили еще при ней, тоже был в доме театр; на этом основании она, званая и незваная, обыкновенно ездила на все домашние спектакли и всем говорила: "У нас самих это было - Петя и Миша (ее сыновья) сколько раз это делали!" Про мужа ее, служившего контролером в той же казенной палате, где и Разумов, можно было сказать только одно, что он целый день пил и никогда не был пьян, за каковое свойство, вместо настоящего имени: "Гаврило Никанорыч", он был называем: "Гаврило Насосыч". Что вберет в себя, то и выпустит! Вслед за этой четой скоро наполнились и прочие кресла, так что из дырочки в переднем занавесе видны стали только как бы сплошь одна с другой примкнутые головы человеческие. Наконец, вошел довольно высокий мужчина, с выразительным лицом и с гладко обстриженными волосами, в синем вицмундирном фраке. Между сидевшими в публике гимназистами сейчас же появилось маленькое смятение и некоторый конфуз. Это вошел их самый строгий учитель математики, Николай Силыч Дрозденко, большой любитель и знаток театрального дела. Плавин, всегда немного притрухивавший Дрозденки, счел небесполезным для себя пригласить его на устроенный им театр, чтобы таким образом приласкаться к нему несколько.

При появлении Николая Силыча Гаврило Насосыч сейчас было встал и предложил ему свое кресло: они были большие приятели между собой по выпивке.

- Ничего, сыдыте, я вот и тут постою! - отвечал Николай Силыч с несколько малороссийским акцентом и встал у притолки.

Сыграв "Воздушные замки", актеры побежали переодеваться. Плавин, спешивший из Виктора преобразиться в Грицко, не забыл, однако, послать одного неиграющего гимназиста:

- Подите и пригласите сюда Николая Силыча чаю напиться.

Николай Силыч на это приглашение изъявил большое удовольствие.

- Добре, - сказал он и пошел.

Его провели через передний подзор, отогнув тот немного, потом, мимо сцены, в таинственную дверь вниз по лестнице в коридор и в уборную.

- Вот они где, лицедеи-то! - сказал он и прямо принял из рук Ваньки уже заранее приготовленную ему трубку с длиннейшим чубуком и отчаянно затянулся из нее. - И пройде сие ядове во все жилы живота моего, - сказал он, выпуская из себя дым.

- Не прикажете ли, Николай Силыч, пуншу? - сказал Плавин, натягивая на себя сафьяновые сапоги.

- И то могу! - сказал Николай Силыч.

Жена Симонова подала ему чай с ромом.

Николай Силыч изготовил себе что следует.

- А ты зачем так уж очень плечи-то вверх поднимал? - обратился он к Альнаскарову, переодевавшемуся в Климовского. - Ты бы уж лучше нос больше кверху драл, все бы больше фантазера в себе являл!

- Да это что же?.. Все равно! - отвечал jeune-premier, совершенно не поняв того, что сказал ему Николай Силыч: он был малый красивый, но глуповатый.

- А я, Николай Силыч, хорошо играл? - спросил Плавин довольно смело.

- Ты?.. Нет, нехорошо, даже очень! Ты какого лакея-то играл?.. Нашего Ваньку или Мишку?.. Ты ведь французишку изображал: так - так и играй, а уж не разваливайся по-мишкинскому!.. Коли французскую дребедень взял, по-французски и дребезжи.

- Какая же французская? Русские имена и русское место действия! возразил Плавин.

- Ну да, держи карман - русские! А выходит, парижские блохи у нас в Новгороде завелись. К разным французским обноскам и опоркам наклеят русские ярлычки да и пускают в ход, благо рынок спрашивает... Подите-ка лучше, позовите сюда Насосыча; мы ему тоже дадим немножко лакнуть.

Человека два гимназистов побежали за Гаврилом Насосычем и доставили его.

- Какими таинственными ходами провели меня! - говорил он с улыбкою и как бы заранее уже предчувствуя ожидающее его блаженство.

- Грешник, мучимый в аду! - обратился к нему Николай Силыч. - Ты давно уже жаждешь и молишь: "Да обмочит кто хотя перст единый в вине и даст мини пососати!" На, пей и лакай! - прибавил он, изготовляя и пододвигая к приятелю крепчайший стакан пунша.

- Это не дурно! - отвечал тот, потирая от удовольствия руки и представляя вид, что как будто бы он очень прозяб.

- А что, скажи, - спросил его Николай Силыч, - если бы ты жил на тропиках, пил бы али нет?