Люди Солнечной системы

Начинающийся за кессонной камерой коридор делился на рукава, которые соединялись с кольцевыми коридорами. Этого требовала безопасность лунной базы.

— Дзюба! — от входа крикнул Ван Келлен. — Господа! Где этот хозяйственный негодяй?

Смуглое лицо его полыхало негодованием, сразу видно было, что человек пришел спрашивать и имел на то веские основания.

— Дзюба в шестом куполе, — отозвались от стола. — Нарушилась герметичность купола, и он ищет места утечки. А ты чего всполошился?

— А чего ее искать? — удивился Ван Келлен. — Выбирайся наружу и смотри, где «синеглазки» зацвели.

«Синеглазками» в обиходе называли кислород, замерзающий на поверхности купола в безвоздушном пространстве.

Название было удачным, синие наросты и в самом деле напоминали цветы.

— Вот Олекса туда и отправился, — объяснил кто-то из присутствующих. — А тебе он зачем?

— Графитовая смазка, — уже тише сказал Ван Келлен. — Я ходил к Темным скалам, и мне пришлось возвращаться обратно из-за этой смазки. Только идиот мог использовать графит в дыхательных муфтах.

— Ну, это не смертельно, — успокаивающе отозвался от стола сейсмолог Пржелински. Был он высок, плечист и пославянски светловолос. — Из-за этого не стоит вешать нашего канадского хохла. Тем более что в наших условиях сделать это было бы очень затруднительно. Есть будешь?

— После случившегося у меня кусок в глотку не лезет, — пожаловался Ван Келлен, но любопытство быстро взяло верх, и он без перехода поинтересовался: — А что у нас на ужин?

— Консервированные бобы, — мрачно сказал Пржелински. — И вчера были консервированные бобы со свининой, и сегодня консервированные бобы. Интересно, по какому принципу завозится продовольствие? По-моему, их берут из прежних армейских запасов. Если так, то до конца года нам предстоит жевать эти долбанные консервированные бобы. Куда же деваются прекрасные сублимированные продукты, которыми хвастались русские и американская академия питания?

Ван Келлен с мрачным видом сел за стол, потянул к себе упаковку бобов, повернул кольцо на тубе, заставляя термоэлемент подогреть пищу.

— Не понимаю, чем тебе не нравятся бобы, — хмуро сказал он. — Я люблю бобы. Особенно со свининой.

— Я тоже люблю, — признался Гурген Изория. — Только если они не китайского производства. Терпеть не могу «Великую китайскую стену». У меня ощущение, что вместо мяса они добавляют в бобы свиной жир, а чтобы это скрыть, щедро сдабривают свое дерьмо специями. А что ты делал у Темных скал, Ольгерт?

Ван Келлен понюхал горячую пасту и сморщился.

— Действительно, — признал он. — Специй здесь хватает.

— Это консервы, — вздохнул Пржелински. — А вообще-то китайцы готовить умеют. В Гирине мне доводилось попробовать бульон из филе лягушек и свинину чоу мейн. Вполне, вполне. Можно сказать, гастрономическое удовольствие я получил. Так что ты делал у Темных скал, Ольгерт?

— Съемку, — сказал Ван Келлен. — Особых надежд на редкоземельные нет, но что-то мне подсказывает, что Темные скалы однажды преподнесут сюрприз, помяните мое слово. Если бы не графитовая смазка в переходниках, я бы задержался.

— И ужинал бы в одиночестве, — меланхолично заключил Пржелински. — Тебе Дзюбу благодарить надо, а не трясти в столовой воздетыми кулаками. Продолжить нашу партию не желаешь?

Вот уже неделю он и Ван Келлен вели свою маленькую шахматную войну. Безрассудного гусарства в атаке никто из них не одобрял, поэтому партия свелась к долгому и бесплодному маневрированию фигурами. Любой гроссмейстер давно бы уже предложил сопернику боевую ничью и постарался бы забыть эту громоздкую многоходовую партию, как кошмарный сон, но в данном случае никто не торопился протянуть трубку мира сопернику, и партия продолжалась, грозя стать воистину бесконечной. Сегодня ей окончание не грозило.

Ван Келлен от игры отказался, торопливо выдавил в рот тубу с подогретым кофе и удалился к себе заниматься какими-то срочными расчетами.

Пржелински посмотрел ему вслед.

— Люди работают, — сказал он себе. — Пора и нам собираться. Как ты считаешь, Гурген?

Невысокий худощавый Изория кивнул.

— И скафандры мы проверим сразу, — сказал он. — А вообще ты не прав. О таких вещах надо говорить вслух. Иначе могут случиться большие неприятности. И напрасно Ван Келлен пренебрегает правилами безопасности. Зря он уходит один. Однажды это может очень плохо кончиться.

Отделение, где хранились скафандры, напоминало оружейную комнату рыцарей, оставивших в ней свои доспехи.