Люди полной луны

— Маньяк! — отчеканил Самсонов. — И маньяк с претензией. Не трахает, не душит, не режет, а просто выкапывает мертвых. Значит, это нечто культовое, а раз нечто культовое, значит, организация. Организация маньяков, вы представляете, Миронов?! — воскликнул непонятно от чего возбудившийся Самсонов. — Да если это окажется так и мы это дело не раскроем, то не только я, но и вы, и ваш протеже, и все, что сверху вас, полетит вниз.

— Вы про что, полковник? — опешил Миронов.

— Я про маньяков, — отмахнулся от него Самсонов и громко позвал Игоря Баркалова, стоящего возле экспертов…

Зов начальника оторвал Игоря от недоуменного разглядывания трупа девушки. Его поразило несоответствие лица и тела мертвой. Лицо было увенчано жуткими язвами ожога, которые от удушья при повешении лопнули, а от кратковременного пребывания под землей наполнились желтоватой влагой. Тело же поражало четкостью совершенной фигуры, не пострадавшей от ожога и ставшей более «струнной» от напряжения на добровольной виселице.

— Я вас слушаю, шеф, — подошел Игорь к Самсонову и поздоровался за руку с Мироновым: — Здравствуйте, Сергей Миронович.

— Красивый синяк у тебя под глазом! — заметил полковник Самсонов и, показав рукой на Игоря, объяснил Миронову: — Парень в схватке с бандитами пострадал.

Подавленный увиденным Игорь молчал, тоскливо перебирая в мыслях призрачные звенья версий.

— Значит, так, — стал сосредоточенным Самсонов. — Басенка из отпуска я отзываю немедленно. Заканчивай осмотр, отправляй труп в морг и вместе с Савоевым ко мне.

— У Степана отпуск через два дня заканчивается. Он уже в поезде домой едет… — сообщил Самсонову Игорь и, улыбнувшись, вспомнил: — А меня вы отозвали из отпуска в прошлом году через два дня после начала.

— Это хорошо, — не услышал воспоминаний Игоря Самсонов. — Это хорошо, что возвращается. В общем, я жду. — Самсонов широким шагом направился к своей «Волге». Открыв дверцу, он повернулся к Игорю и крикнул: — Пусть Савоев материалы по сутенерам возьмет с собой!

Полковник сел в «Волгу», захлопнул дверцу и уехал, оставив растерянного Миронова в окружении экспертов. Игорь сел в салон микроавтобуса и завел оживленный разговор с Кречугиным, который до этого оживленно разговаривал с водителем микроавтобуса. Подъехал грузовик, и двое пят-надцатисуточников, сопровождаемые милиционером, погрузили многострадальное тело в кузов. Эксперты шумно влезли в микроавтобус, и он, фыркнув, уехал, оставив расстроенного Миронова в полнейшем одиночестве, ибо грузовик с трупом, пятнадцатисуточниками и сопровождающим их милиционером тоже уехал. Миронов оглянулся вокруг и зябко поежился, вокруг него была глубокая и тихая ночь. Самсонов уговорил его не брать служебную машину прокуратуры и заехал за ним на своей. Миронов раздраженно сплюнул в темноту и услышал шум автомобильного двигателя. Вспыхнул свет фар, и голос Самсонова крикнул:

— Эй, Миронов, давай сюда! Я про тебя совсем забыл, столько дел, что не грех и себя забыть, не то что тебя.

— Спасибо! — поблагодарил Миронов Самсонова. — Я пешком, тут рядом. — Он развернулся и, слегка ссутулившись, быстрыми шагами пошел к выходу с территории седьмой больницы.

— Как же, рядом, — хмыкнул в пространство Самсонов и крикнул вслед: — Ты по дороге «Спикере» купи, и порядок, к утру дойдешь…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Это может показаться неправдой, но это правда. В городе на берегу Местийского моря всегда лето. Осень, которая начинается в ноябре и под видом зимы добирается

до самого марта, не имеет в городе естественных корней. Она напоминает нефа, невесть каким образом родившегося от чукчанки на берегу Чукотского залива в непосредственной близости от проплывающего мимо айсберга. Так и осень, иногда маскирующаяся под зиму, не к лицу Таганрогскому заливу. Сам город спроектирован, построен и обжит людьми, влюбленными в лето, он весь пронизан им и прогрет от макушки и на много сотен метров в глубь земли под своими фундаментами. Все, включая дом Воронцова, старые ступени Каменной лестницы, солнечные часы, каштановые улицы и вишневые переулки, порт, люди и время, городская тюрьма и городской театр, парк, ларек с пивом у пивзавода, запутанный хаос переулков Никольской балки и даже пьяный вусмерть Леня Светлогоров по кличке Клод Моне, лежащий на полукруге под памятником Чехову, и сам памятник, — все это, да простит меня Господь, освящено летом. В это время город напоминает римский Колизей, весенний Париж и дачный поселок Нахимовский под Старой Феодосией одновременно. Самая живописная курортная провинция России — город Таганрог, который без лета уныл, болен и раздражителен.

Оперуполномоченный Слава Савоев заскочил в кабинет инспектора уголовного розыска Игоря Баркалова с вытаращенными глазами.

— Я только что из морга! — радостно сообщил он.

— Поздравляю… — с недоумением поддержал радость экспансивного Славы Игорь.

— Слушай же… — Савоев пропустил иронию мимо ушей. — Она, как и Останская, лежала под Робертом Рогоняном, он трахал и ту и другую под странными предлогами.