Люди как боги - 1 (сравнение редакций 1966 и 1971 годов)

— Все по местам! В оптике корабли противника. К бою!

14

— К бою! — гремело на корабле. — К бою!

По боевому расписанию, мое место около больших дешифраторов МУМ. Я кинулся из клуба, где мы совещались, в обсервационный зал: отсюда с дешифраторами отличная связь. Рядом со мною, кто отставая, кто обгоняя, бежали к своим предписанным местам другие. Шум продолжался еще минуты две, а потом глубокая тишина оковала звездолет, наполненная великим напряжением тишина!

Мы были к бою готовы.

К бою! Почти пятьсот лет человечество не знало истинного значения этого призыва. Он еще существовал в языке — как диковинное слово из словаря, как звук, как предание, как тема для ученого разговора о прошлом, за ним не стояло единственно важного — действий[146]. Люди моего поколения, пятнадцатого поколения мира на Земле, утратили воинственность. Мы рождались мирными и должны были умереть в вечном мире, — так нам самим казалось. О нет, мы не были изнеженными, духовная расслабленность не источила наши души, — мы просто давно не знали, что такое война. Сила уже не была аргументом на Земле. И мы искренне думали о себе, что из нас вытравлен даже боевой инстинкт.

Но вот жестокие обстоятельства навязали нам бой, и в каждом из нас мгновенно проснулся воин. Собранные и грозные, мы на своих заранее указанных местах молча ожидали нападения. Враг безрассудно ринулся на нас, он должен быть сурово покаран[147], — так чувствовал каждый из нас. МУМ непрерывно суммировала наши ощущения и мысли, непрерывно докладывала их командиру корабля: нас наполняли одинаковые чувства, мы думали одинаковыми мыслями. Нас было почти сто — женщины и мужчины, старые и молодые, сдержанные и порывистые, серьезные и веселые, — в тот миг, перед первым после четырех с половиной столетий мира человеческим сражением, мы внезапно стали одним огромным человеком — одной несгибаемой волей, одним мощным разумом. Исполинская тишина, полная страсти и напряжения, оковывала звездолет.

Мы были полностью готовы к бою!

И тут мы увидели крейсеры противника.

Вытормозившись[148] из сверхсветовой области в обычную, они выпрыгнули как бы из небытия в мир нормальных тел и масштабов. Что бы Ольга ни говорила об опасности близких гравитационных ударов, главная опасность таится в неожиданности появления врагов.

В данном случае они просчитались. Если бы они скрытно подлетели достаточно близко, нам пришлось бы труднее. Но они обрисовались в десятке миллионов километров. Просчет их тем страннее, что, летя в невидимости для нас, сами они отлично нас видели, как и мы видим те космические тела, к которым идем на сверхсветовых скоростях. Лишь убежденность в собственном могуществе, до сих пор не встречавшем достойного противодействия в их глухом уголке Вселенной, могла привести к такому промаху.

Я насчитал шестнадцать шаров, несущихся к нам со всех направлений на звездную сферу[149], потом прибавилось еще два, отставших от общего строя. Восемнадцать крейсеров против двух — они могли надеяться на победу! И полностью уверенные в победе, они больше всего заботились, чтоб мы не сбежали. Они замкнули нас в сферу — в кольцо, как говорили наши предки, воевавшие лишь в двух измерениях. И, как принято у всех флибустьеров, злодействуют ли они в крохотном земном море или безграничных просторах космоса, зловреды не собирались вступать в переговоры, чтоб выяснить наши намерения, — они обрисовались и немедленно атаковали. И навстречу им снова грянули аннигиляторы Танева, превращенные в защитные батареи.

Если бы я мог рассматривать все эти сцены взглядом стороннего, равнодушного к событиям наблюдателя, они, вероятно, показались бы мне даже забавными. Стремительно нараставшие шары вдруг унесло. Генерируемое двумя звездолетами пространство образовало провал в космосе, исполинскую яму в его метрике, и шары барахтались где-то на границе неожиданно разверзшейся бездны, отлетая от нас все дальше. Они по-прежнему рвались к нам со всех осей на звездную сферу, и на всех осях расстояние между ними и нами увеличивалось. Теперь даже самые тупые из них должны были сообразить, что мы не убегаем, а не подпускаем их к себе: если бы мы убегали, то, удаляясь от одних, сближались бы с другими.

Дешифраторы молчали. В бешеном вихре исторгаемого пространства путались и разрывались любые гравитационные волны.

Когда первая атака крейсеров была отражена и их самих отбросило так далеко, что они почти перестали улавливаться в умножителе, Леонид и Аллан остановили боевые аннигиляторы, чтоб не расходовать активное вещество.