Люди как боги - 1 (сравнение редакций 1966 и 1971 годов)

Андре поднял кусок тела одного из разлетевшихся зловредов[113]:

— Посмотрите-ка! Они не существа, а машины!

На его ладони лежал смоченный темной жидкостью набор элементов электрической схемы — полупроводников, сопротивлений, емкостей, соединительных каналов. Это было, несомненно, искусственное приспособление.

— Похоже на правду, — согласился я. — Все, что мы знаем о зловредах[114], свидетельствует о их необыкновенной свирепости, — разве не странна она для нормального существа?

— Нет, — сказал Лусин, поднимая с камня другую часть тела зловреда. — Организм. Вот!

Второй кусок был живой тканью — в нем переплетались нервы и сухожилия, виднелся обломок кости, приставшее к кости мясо. Андре вертел находку, обмазывая пальцы в неприятной клейкой жидкости.

— Да, — признался он. — Не механизмы.

Наши спасители ушли, прихватив Труба, а мы втроем обшаривали арену недавней битвы. И снова я поразился, до чего велики силы, взрывавшие сраженных врагов. Термин «разбрызган» был не образным выражением, а точно описывал гибель зловреда[115].

— Мне кажется, странная форма уничтожения есть ключ к тайне их существования, — сказал я, после того как, повозившись полчаса, мы раздобыли десяток кусочков.

Андре разложил кусочки в ряд.

— Посмотрите, шесть — живые ткани, четыре — искусственные элементы. Вам это ничего не говорит?

— Понимаю, — сказал Лусин. — Наполовину — организм, наполовину — механизм. Полуживой, полуискусственный. Нет?

— Да, — сказал Андре. — Именно это.

— Вы забываете еще об одной возможности: живой зловред сидит в машине, — возразил я. — При распаде ткани тела перемешиваются с частями механизма — вот и разгадка.

— Тогда полюбуйся вот этим кусочком.

Кусочек и вправду был поразительный: живая ткань переплеталась с искусственной, одно продолжало другое: из кости вытягивался провод и пластмассовое сопротивление, на конденсаторе виднелись нервы и крохи мяса. Это было органическое соединение[116], а не механическое соседствование[117] живого и мертвого.

— Две возможности, — сказал Андре. — Или живые существа открыли способ мастерски заменять свои несовершенные органы искусственными и стали наполовину механизмами из организмов. Или, наоборот, кем-то созданные автоматы научились вмонтировать в себя органические ткани и поднялись до степени полуорганизмов. В том и другом случае мы имеем дело с объектами высокой культуры.

Для меня сложная природа зловредов объясняла самое важное: их жестокость. Существа, деградировавшие до механизмов, не могли не потерять доброты и отзывчивости. Но если они и вправду, автоматы, смонтированные из органических элементов, то откуда они берут живые ткани? Может быть, они охотятся за всеми живыми существами в космосе, чтоб их тканями обеспечить свое существование?

— Зовут, — сказал Лусин. — Поспешим.

10

Леонид мрачно прохаживался у одного из зданий. Он так взглянул на нас, словно мы тоже принадлежали к породе головоглазов. Было ясно, что заполучить зловреда живьем не удалось.

— Распадаются, как мыльные пузыри. Остались в живых три.

В углу, образованном поворотом двух стен, сидели головоглазы, сжатые нашими полями. Зловреды[118] были обессилены — глаз светился тускло, временами исторгаемые гравитационные импульсы утеряли прежнюю мощь. Андре запустил дешифратор Ромеро, блокировавший врагов вместе с Алланом, Камагиным, Громаном и Трубом, поманил меня к себе.

— Знаете, почему мы ни одного не взяли живьем? Вам покажется невероятным! Они кончают с собой, когда положение безвыходно!

— Бац башкой по телу и — на разлет! — сказал Аллан. — Самовзрывающаяся конструкция — таковы наши противники.

В это время Камагин, сконцентрировав в себе три поля, методично отрывал одного зловреда[119] от двух других. Когда между ним и остальными образовался просвет, зловред ударил глазом по телу. Раздался взрыв, и зловред[120] разлетелся кучкою мокрого праха. Два оставшихся еще теснее прижались один к другому. Их головы сумрачно мерцали.

— Так все они! — сказал Леонид, топнув ногой. — Хоть руками хватай их за проклятую голову!

— Как у тебя? — спросил я Андре. — У них, кажется, световая речь, а это штука нехитрая.

— В том-то и дело, что нет. — Андре озадаченно пожал плечами. — От них исходят слабые гравитационные импульсы, похожие на речевые, а свечение лишь сопутствует им. С такой формой речи я сталкиваюсь впервые.

Андре вздохнул.

— Ключ, ключ! Один бы сигнал расшифровать.

— Сейчас дам тебе ключ. Я кое-что сделаю — следи за их реакцией.

Я выдвинулся вперед, ударил — не очень сильно — полем и снова отошел. Операцию эту я повторял раза три, потом стал осторожно раздвигать зловредов[121]. И опять, бросив это занятие, я перешел к ударам. Удары были несильны, оплеухи, а не рапиры. Раза два я наставлял на головоглазов растопыренные пальцы.

— Хватит! — сказал Андре радостно. — Теперь, кажется, мы расшифруем их речь. Слушайте, это поразительно!