Люди и Ящеры

– Толку нет. Говорят, нужен уголь и еще что-то. А что – не знают. Воины получают уже готовый порошок.

– Разумно, – сказал Су Мафусафай. – Нельзя доверять главный секрет любому воину. Но все равно этот секрет должен быть моим, Уэкей! Черный порошок важнее победы в ущелье. И даже важнее победы в этой войне. Продолжайте пытки.

– Да пытать уже некого, великий.

– Пытайте тех, кого захватите.

– Хог. Только мягкотелые перестали сдаваться в плен. Уже знают, что их ждет.

– Рано или поздно попадутся. Строго накажи не убивать раненых, особенно шишуахам, знаю я этих головорезов. Объяви хорошую награду за каждого пленного. Ты хорошо меня понял, Уэкей?

– Со всех сторон, великий.

– Есть другие новости?

– Остатки сивов прижаты к Ледяным горам.

– Еще не уничтожены?

– Нет. Но в южные пески никто не ушел. Хачичеи уже прислали посольство. Благодарят.

– Хог. Я приму их завтра. Это все?

– Нет, великий. Мягкотелые выпустили белую стрелу.

Су Мафусафай повернулся и стал смотреть на Уэкея. Такое случалось не очень часто.

– Мягкотелые? Выпустили белую стрелу?

– Еэ, великий. И уже не одну.

– Белая стрела означает предложение переговоров. Во время войны можно договариваться только о мире. Что затевают эти мягкотелые? Разве мы побили их на снегу?

– Я бы так не сказал, великий.

– Тогда почему они хотят предложить мир?

– Трудно понять. Мы слишком мало знаем мягкотелых.

– А вот они про белую стрелу знают. Много наших видели эти стрелы?

– Многие.

– Значит, не скроешь?

– И не надо, великий. Ты заставил мягкотелых просить мира, а не они тебя. Никому из схаев такое не удавалось. Пусть об этом знают все. Это слава.

Мафусафай долго смотрел на своего маш-борзая. Потом сказал:

– Ты хорошо превратил поражение в победу. Иди разговаривай с мягкотелым. А я подумаю, что делать с хачичеями.

* * *

Они встретились утром на берегу речки Алтын-Эмеле. Чуть ли не минуту молча рассматривали друг друга. Снизу на них смотрели тысячи ящеров, а сверху – пехотинцы восьмой дивизии.

– Меня зовут Мартин Неедлы. Я хее офсамаш. Моими устами говорит верховный машиш Поммерна Бернар Второй.

Ящер продолжал молчать. Прямо как комендант Шторцена.

– Будешь ли ты скрывать свое имя, машиш? – спросил Мартин.

Вертикальные зрачки ящера сузились.

– Перед тобой, мягкотелый?

– Тогда скажи.

– Я маш-борзай Сунхариги Уэкей. Моими устами говорит Су Мафусафай, верховный машиш Схайссов.

Мартин хлопнул себя по животу.

– Хог! Твое звание выше. Но наш маш-борзай не говорит на схайссу. А быть вдвоем против тебя одного не позволяет честь. Ты будешь говорить со мной, Сунхариги Уэкей?

– О чем?

– О мире.

– Ты первый об этом сказал, мягкотелый.

– Еэ.

– Тебя это не смущает?

– Нет.

– Тогда садись первый.

Это был тонкий момент. Тот, кто садится первым, становится стороной просящей. Мартин усмехнулся. Что ж, пусть потешит свою гордость. Тем более что, согласившись говорить с младшим по чину, маш-борзай тоже делает уступку. Хотя и не столь наглядную. Умен этот Уэкей.

Мартин расстегнул пряжку и отбросил пояс с саблей далеко назад. После этого сел. Вооруженный Уэкей стоял теперь над ним, и это видело множество глаз с обеих сторон. Решив, что достаточно унизил врага, Уэкей тоже отбросил пояс и медленно сел.

– Мир заключают тогда, когда это выгодно обеим сторонам, мягкотелый.

– Или тогда, когда никто не может победить.

– Нас гораздо больше.

– Ваша сила убывает, а наша прибывает, – спокойно заметил Мартин.

Маш-борзай не стал этого оспаривать. Он выбрал другой довод.

– Вас спасает не сила, а теснота.

– Теснота никуда не денется.

– Зачем тогда просите мира?

– Не просим, а предлагаем.

– Ты первый сел.

– Да. Для того, чтобы разум победил глупость, я пожертвовал гордостью.

– Красиво говоришь. Хорошо, я понял тебя. Но ответь, если вы не боитесь поражения, зачем тогда предлагаете мир?

– Мы не любим убивать.

– Трудно поверить, что вам стало жалко схаев.

– Тогда попробуй поверить в то, что мы сами не любим умирать.

– Хог. В это верю.

– Зачем без пользы истреблять друг друга? Давайте остановимся.

– После того, как вы убили тысячи схаев? Мы обязаны отомстить. Таков обычай.

– Но есть и другой обычай, который вы обязаны соблюдать.

– Великий Мосос! Ты собираешься учить нас соблюдать обычаи?

– Нет. Я хочу дать вам способ остановить войну, не нарушая обычаев.

– Это невозможно.

– Возможно, если позволишь развязать вот этот мешок.

– Мне неинтересно знать, что в мешке у мягкотелого.

– То, что может остановить войну.

– Ваши деньги для нас цены не имеют.

– Там не деньги. Еще раз говорю, там то, что может остановить войну без ущерба для чести схаев. Сейчас это зависит от тебя, маш-борзай Сунхариги Уэкей. Если ты откажешься, погибнут новые тысячи. Возможно, сородичи тебя и не осудят. Но простишь ли ты себя сам?

– Ты хитрый жабокряк! Развязывай.

Мартин медленно, чтобы не насторожить ящера, потянул тесемку. Мешок раскрылся.

– Хогитиссу! Это еще что, воин Мартин?

– Цветомиры.

– Великий Мосос! Сколько?

– Сто. Десять десятков.

– И ты требуешь сто дней мира?

– Еэ.

– Это может решить только сам верховный машиш Схайссов.

– О Су Мафусафае будут рассказывть предания. В Схайссах никто не имел столько цветомиров.