Люди и ящеры

Свет пожара отражался от парусов и падал на палубу «Гримальда». А на палубе темными мешками валялись тела. У одного в такт качке шевелилась голова с острой, задранной к небу бородой. От борта к борту, позванивая, перекатывалось выроненное оружие. На крышке люка у грот-мачты кому-то перевязывали ногу ослепительно белым бинтом

Несмотря на темноту, было поднято много парусов, а на верхних реях висели матросы и распускали дополнительные. Корвет быстро плыл мимо лесистого берега. Ни один огонек не проблескивал среди деревьев. Иржи вспомнил, что накануне кто-то из матросов называл Южный Муром безлюдными чащобами. Так оно и было, если не считать ушкуйников людьми.

– Ну, чего стоите? – хмуро спросил Паттени.

– А что делать?

– Берите вот этого за руки да за ноги.

Иржи с Монтегю отнесли бородатый труп на полубак и уложили в ряд с другими. Потом вернулись за следующим. Его лицо показалось Иржи знакомым. Приглядевшись, он понял, что это тот самый сизоусый старшина, который минувшим днем радовался выходу в озеро Нордензее.

Подошел Паттени и тоже наклонился над трупом.

– Золото, ребята, золото, – сказал он. – Черт бы его побрал.

19. ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ МАЙОР

Больше всего выбивало из колеи отсутствие логики, минимального здравого смысла. Арестовали их солдаты местного гарнизона по причине сомнений в том, что Мартин является служащим курфюрстенвера. Но в этом случае его дело относилось к юрисдикции гражданских властей, и право на арест имела полиция Шторцена, отнюдь не комендатура этого славного города.

Мартин немедленно выразил свое недоумение и несогласие. Но командовавший патрулем молоденький офицер от объяснений уклонился.

– У меня приказ, – с гордостью сообщил он

И погладил тонкие усики. Тоже – с гордостью.

Мартин ему позавидовал, поскольку давно потерял способность испытывать большую симпатию к собственной персоне. Это случилось после одного разговора с отцом. Еще на Земле.

Здесь же, на Терранисе, пришлось вылезать из кареты и долго ждать участи в караулке. Там не было недостатка в желающих поглазеть на живого настоящего ящера.

– Терпи, – сказал Мартин.

– Терплю. Нас что, враги схватили?

– Нет, дураки.

Хзюка с довольным видом квакнул.

– Ага! У вас тоже есть.

– Есть, как не быть. Дураки есть везде, где умеют разговаривать. Но только вот разговоров не любят, хотя сами поговорить не прочь.

– Это как? Не понимаю.

– Ну, умный знает много слов, только без нужды их не употребляет. Глупый – тот наоборот.

– Хо! У нас тоже. Кто мало смыслит, тот много болтает.

– А слушать не хочет.

– Вот-вот. Точно. Но самые страшные дураки как раз молчаливые.

– Да, пожалуй, – согласился Мартин. – Только это уже не дураки.

– А кто?

– Больные.

– Интересно получается, – сказал Хзюка. – Мы такие разные, а думаем одинаково.

– Это потому, что мы оба думаем.

– А дураки?

– Дураки думают редко, неохотно, со скрипом и с изжогой. Мучаются они от этого.

– Отставить разговоры! – прикрикнул дежурный вахмистр. – Развели тут тарабарщину. Вас не для этого арестовывали

– А для чего? – спросил Мартин.

– Да чтобы поумнели. Известное дело.

– Мы и стараемся, герр вахмистр, – скромно сообщил Мартин.

– Прекратите. В караульном помещении это ни к чему. Караульное помещение для другого предназначено.

Вахмистр произнес всю эту тираду без всякого намека на юмор. А уж любезности ожидать от него никак не приходилось. Мартин с беспокойством подумал о том, что у такого подчиненного должен быть довольно неприятный начальник. Не зря же Обермильх предупреждал.

– И где же тогда умнеть прикажете? – спросил Мартин. На этот раз вахмистр изволил усмехнуться.

– А у господина коменданта. Там быстро получится.

– Вы думаете? – с сомнением спросил Мартин.

– Еще чего! Не полагается.

Однако быстро у господина коменданта не получилось. Войдя в просторный кабинет, Мартин представился и замолчал, ожидая ответа. Ждать пришлось долго, ибо комендант Шторцена был очень занят. Занят молчанием. Он сидел совершенно неподвижно, словно давая возможность рассмотреть себя подробнее.

Впрочем, смотреть на него было прелюбопытно. Суровый военачальник не отличался ростом. Высокая спинка кресла подчеркивала эту особенность: где-то на уровне ее середины находилась голова с небольшим количеством волос. Зато упомянутая голова была снабжена неожиданных размеров носом и редкого оттенка туманными глазами. Ниже глаз на воротник кителя свешивались объемистые, до глянца бритые щеки, придававшие лицу грушевидные очертания. В общем, природа, трудясь над этой физиономией, явно отказалась от банальных пропорций. Исключение составляли одни лишь розовые ушки столь милой формы, что могли вызвать зависть фрейлин Ее Высочества. Но над серебристыми майорскими погонами они смотрелись опять же не слишком уместно.

Вволю налюбовавшись, Мартин решился нарушить священную тишину:

– Разрешите сесть, герр майор?

Ушки коменданта медленно покраснели, словно сигнализируя об опасности. Неожиданно низким баритоном он сообщил:

– Не разрешаю.

После этого сцепил на пустом столе пальцы и принялся сосредоточенно их разглядывать.