Люди и деньги. Очерки психологии потребления

Анна Фенько ЛЮДИ И ДЕНЬГИ Очерки психологии потребления

Предисловие Наш человек в у.е.

Окружающая реальность становится все более виртуальной, а ее единственным мерилом вместо идеологии становятся деньги, которыми все сегодняшнее человечество мерит себя.

Деньги объединяют все народы, невзирая на культурные, религиозные, этнические различия, и дают прочную основу для сравнительного исследования. Причем не в области геополитики или макроэкономики, а в области человеческой психики.

Книга Анны Фенько — одна из первых в стране попыток нарисовать портрет современной России в мировом контексте, пользуясь универсальным измерительным инструментом сегодняшнего мира — условными единицами, рассмотреть человеческие ценности и душевные устремления сквозь призму потребительских привычек. Автор кратко излагает суть самых интересных в западных исследований XX века, посвященных сложным взаимоотношениям людей и денег, и вписывает в этот контекст отечественные научные работы и статистические данные. А это дает возможность понять, куда движется страна, что ей мешает и что ее ждет впереди.

Россия неуклонно превращается в общество потребления. Путь, по которому мы идем, за последние сто лет проделали многие страны, однако мы склонны считать, что наш исторический опыт уникален, а из огромного багажа, накопленного другими странами, безошибочно отбирает только худшее. Ответ на вопрос «почему» обществу еще предстоит искать.

Готовность обладать деньгами и тратить их у всех людей разная: у профессионального шуллера одна, у технички в районном доме культуры другая, у ректора вуза — третья. Они находят разные способы употребления капиталов, по-разному их меняет и внезапное богатство. Точно так же и в разных обществах от степени готовности к обладанию деньгами зависит характер неминуемых перемен и степень их травматичности.

Деньги не только позволяют выжить, но и дают возможность самовыражаться. Способов самовыражения, однако, человечество изобрело не так уж много: гардероб, недвижимость, средства передвижения, путешествия, благотворительность… Что еще? Да почти ничего. Даже бескрайние возможности в действительности жестко ограничиваются удивительной скудостью желаний. А в обществе, где разорвана связь с культурной традицией, а все нематериальные ценности дискредитированы, сбыча мечт и осуществление тайных желаний выглядит особенно безобразно.

Страна подобострастно глядит на «цивилизованный мир», стремительно перенимая манеры и традиции, которые пока еще выглядят подозрительным новоделом. И остается при этом с третьим миром — с его жесткой социальной иерархией, сильнейшим расслоением общества и раздирающей завистью. Преимущество у нас одно — мы не первопроходцы. Мы можем окинуть взглядом чужой опыт и хотя бы осознать, что с нами происходит, благо опыт этот не только проанализирован, но и доступен в популярном изложении на родном языке.

Дмитрий Быков

Введение Если заболеешь, не проси слона

Читатели, выросшие в советские годы, помнят старый мультфильм по мотивам рассказа Куприна «Слон». Это история о девочке, которая заболела, и врачи не могли ее вылечить. Девочка требовала, чтобы ей привели домой слона. Тогда папа пошел в цирк и привел оттуда слона. Девочка выздоровела.

Однажды в детстве, когда я смотрела этот мультфильм, моя мама сказала очень серьезным, взрослым тоном: «Пожалуйста, если ты заболеешь, не проси слона. Мы с папой не сможем его тебе привести».

В детстве я любила болеть. Можно было не идти в детский сад, мама оставалась дома и готовила что-нибудь вкусное. А пока она готовила, я лежала и слушала пластинки: «Маугли», «Оле Лукойе», «Синюю птицу». Пластинки говорили такими же голосами, что и герои мультфильма, — мама называла их «мхатовскими». Мир вокруг казался мне таким же благополучным, как и буржуазный мир из рассказа Куприна. Вероятно, именно поэтому мне на всю жизнь запомнилось мамино замечание, разрушившее эту иллюзию.

Впоследствии мне не раз приходилось убеждаться в иллюзорности этого благополучия. В мире тотального дефицита проблема была не в том, чтобы раздобыть что-то экзотическое, вроде живого слона, а в том, чтобы купить самые обычные вещи — от курицы до детских колготок. Сейчас как-то уже позабылись многочасовые очереди за длинными парниковыми огурцами или за бананами, почти такими же зелеными, как огурцы. Думаю, что загадочная привязанность москвичей к мороженому в любое время года объяснялась тем, что за ним не было очереди. Во всяком случае, зимой.