Люди без Планеты

Мы все подняли глаза туда, куда указывала пухленькая ручка. Джек еще больше разволновался. Небо падало прямо на нас. Это лучшее шоу, что я видел за свою жизнь! Все эти миллионы звезд ринулись к нам на головы. Что это было? Иллюзии больного разума? Самообман? Или действительно мы словно летели сквозь звезды. Что бы сбросить наваждение, я оглянулся. Неменяющийся пейзаж вокруг напоминал, что мы все еще на Земле. Волна дрожи пробежала под почвой. Ее фрагменты в круге поднялись в воздух на полметра. Нас начало сильно трясти. А со стороны озера прибывала вода. Мы вскочили с мест. Чувствовалось, как трещит земля по швам, и как они расходятся под нами и вокруг нас. Они вырывались на волю за границами очерченного Ивановым круга, и их заполняла вода из озера. Глыбы грунта, как ломающийся лед вставали дыбом. На горизонте узнавались очертания торнадо. Как минимум трех. Они кружились и изгибались в гипнотическом танце, то сливаясь в один, то разбегаясь. Наши машины, выстроенные в ряд, раскачивались в стороны. Еще чуть-чуть и они поднимутся и как невесомые полетят над землей. Горящие, режущие глаза яркие волны лились с небес на Землю. Там, за кругом началось то, о чем так долго пророчили. И вот, апокалипсис решил сбыться. Мы наблюдали за представлением с открытыми ртами. Даже великий Гудини меня так не вдохновлял! Тряска под нами не прекращалась ни на секунду. Волны на озере становились выше и выше. А звезды над нами вспыхивали все интенсивнее и ближе. Джек, прижав уши, бегал кругами вокруг Насти. Маша прижалась к отцу, закрыв лицо руками.

Юля ждала этого момента. Сидевшая до сих пор тихо, она вскочила на ноги и бросилась вон из круга. Как же я пропустил? Рената среагировала первая, схватив девочку за руку. Маша кинулась к ним, но отец сцепил ее руками. Я буквально в долю секунды оказался рядом с Ренатой. Голос Маши, выкрикивающий имя сестры, перекрывал даже шум хаоса творившегося снаружи. Юля успела выскочить за границы круга. Отец держал младшую дочь обеими руками за плечи. Настя схватила Джека за ошейник. Тот, никак не унимаясь, рвался с места. Лай пса, крики Маши, вой бури, от этого всего оглохнуть не долго!

— Юля! — Кричала девочка. — Не уходи!

Но она уже была достаточно взрослой, что бы иметь право голоса и право выбора.

— Прощай… — Это слово только угадывалось на изменяющихся девичьих губах.

Температура снаружи поднялась настолько, что кожа девушки высыхала за секунды. Ужас на лице хирурга, бывшего не в силах отвести взгляда, от ужасной смерти дочери исказил его добродушное лицо. А ведь в его практике наверняка были 'недетские' случаи. Он отвернул Машу и закрыл ей глаза руками. Я схватил Ренату за талию, оттаскивая ее назад и вынуждая отпустить руку девушки, которая здесь, внутри круга была еще молодой и чистой. В голове пронеслась мысль о том, как страшно сейчас умирают люди по всей планете. Маша, рыдая, прижалась сильнее к отцу. Тот, все еще будучи в ступоре, обнял теперь уже единственную дочь. Его глаза увлажнились, четко отражая наши ошарашенные лица. Крупная слеза покатилась по щеке. Рената судорожно сглотнула и повернулась ко мне, что бы не видеть предсмертных изменений, происходящих с девочкой.

— Встаньте ближе к центру круга. — Скомандовал профессор.

Рената смотрела на свою ладонь, ту, которая держала Юлю. Я видел, как ее это затягивает. Она думала о том, что девочка умерла быстро, ни капли боли не было на ее красивом юном лице. И это не страшно. Я взял кисть Ренаты в свою:

— Мы не для этого сюда приехали.

Другой рукой я крепко сжал пальцы сестры. Мы чувствовали, как электризуется и щелкает воздух. Становилось жарко. Под курткой по спине побежали струйки пота. Какое же должно быть пекло снаружи. Там мир трещал и бурлил. Но внутри больше ничего не происходило. Все жарче и жарче. Только бы теория профессора не оказалась ошибочна…

Римпва

Рената

Очнулась я оттого, что мне было неудобно и жарко. То ли кровать была жесткая. То ли кровати не было вообще. Затем я вспомнила, что происходило в последние минуты, пока я была в сознании. И мне тут же перехотелось открывать глаза. Мысли мои скакали в голове, пытаясь выстроиться в логичную цепочку. Первый вывод, который я сделала, я, скорее всего, жива. Тело ныло, как после длительной тренировки в спортзале после не менее длительного перерыва. Зато голова не болела. Постепенно пришло понимание, что я лежу на земле. Запах свежести указывал на то, что лежу прямо на траве. И, судя по стонам боли, я была не одна. Набравшись смелости, я выдохнула и открыла глаза.

Надо мною было высокое, глубокого бирюзового цвета небо. Вздохнув с облегчением, я повернулась, увидела всех, кто был со мной в последние минуты на земле. Все, кроме Юли. Залаял Джек. Зашевелился профессор. Поднялся на ноги Руслан.

— Кажется, я плечо вывихнула. — Застонала Настя.

Я села. Господи, неужели мы живы? Или мы все же мертвы? Что с моими родными?

— Мы живы! — Воскликнул Иванов. — Я был прав! Я был прав, черт возьми! На зло всем скептикам!