Лючия, Лючия

Во мне заговорила венецианская кровь. Я люблю простоту. Это у неаполитанцев принято сажать куклу на капот.

– Я была уверена, что тебе понравится.

Из другой коробки Розмари достает еще одну куклу. Она одета в атласное платье светло-коричневого цвета, как мои подружки невесты: Рут, Виолетта и Розмари, которая сама по себе еще одна кукла.

– А эта для машины, в которой поедут свидетели, – с надеждой смотрит на меня Ро.

– Это ты сшила куклам платья? – спрашиваю я.

– Да.

– Красивые. Отличные кружева. Прикрепи ее ко второй машине.

Кажется, тяжкий груз упал с плеч Розмари.

– Спасибо. Ты так много сделала, чтобы все устроить, и мне хочется, чтобы ты знала, что я тебе очень признательна. – Я крепко ее обнимаю.

– Спасибо тебе, Лю. Ты была так ко мне внимательна. – Розмари отворачивается.

– Что такое? – Хотя можно и не спрашивать. – Ты думаешь о Марии Грейс, да?

Розмари вертит в руках куклу, разглаживая каждую складочку на ее платье.

– У меня скоро будет еще один ребенок. Только это секрет. Я не сказала даже Роберто. Я подожду, пока не закончится свадьба.

Я прижимаю ее к себе еще крепче:

– Поздравляю. Мария Грейс будет ему ангелом-хранителем.

Она смахивает слезинку:

– Знаешь, кроме Роберто и наших родителей, ты единственная, кто держал ее на руках.

– Знаю. До конца жизни я буду помнить это. Иногда я вспоминаю малышку, какой приятный запах шел от ее тела, и как она устроилась на моих руках.

– Опять что-то стряслось? – входя в комнату и ставя на скамейку коробку с приглашениями, спрашивает Роберто.

– Нет, – заверяю я. – Какая свадьба обходится без слез? Любимый братец, ты забрал кольца?

– Положись на меня.

– Где будет «мальчишник»?

– В «Везувио». Где же еще? Твой жених уверен, что в Нью-Йорке только это заведение может называться рестораном. Конечно, там с ним носятся как с королем. Да и еда там отличная.

– Мы дома! – кричит мама. Они с папой возвращаются с приема у врача. Мы с Розмари и Роберто несемся в прихожую.

– Что сказал доктор? – спрашивает Роберто.

– Вы видите перед собой здорового человека. У меня сильное сердце. Паек, на котором держит меня ваша матушка, все-таки возымел результат.

– Слава богу! – обнимаю я родителей. – Я была уверена, что все будет в порядке, если слушаться доктора.

– Мне хочется выпить чаю, – улыбаясь, говорит мама.

Папа с Роберто идут за ней в кухню.

– Слава богу! – повторяет Розмари. – Теперь твоя свадьба ничем не будет омрачена.

– Сегодня последний день до вашей свадьбы, миссис Тальбот. Я выполню сегодня любое ваше желание, – говорит Джон, пока я стою на ступенях крыльца. Он берет меня за руку. Мне приходит в голову, что сегодня последний раз, когда он заезжает за мной в дом моих родителей. Сегодня последний день, когда дом 45 по Коммерческой улице будет мне приютом.

– Знаю, мы так не договаривались… – начинаю я.

– Не важно.

– Я хочу прямо сейчас увидеть наш дом.

– Хм, – раздумывает Джон. – Ты действительно этого хочешь?

– Да я просто сгораю от нетерпения!

– Тогда поехали, – прижимаясь ко мне, говорит он.

Почти всю дорогу до Хантингтона мы молчим. Когда мы сворачивает на дорогу, вдоль которой выстроились строящиеся дома, я наклоняюсь и целую мужчину, который в это время завтра станет моим мужем. Внезапно я передумываю. Я не хочу увидеть дом заранее.

– Разворачивайся, – говорю я.

– Что? – замедляет движение Джон.

– Мы возвращаемся в город.

– Кажется, ты хотела взглянуть на дом.

– Ты столько труда в него вложил. Давай все оставим как есть.

Джон настаивал, чтобы в первый раз я увидела дом именно в ночь после свадьбы. И мне хочется, чтобы завтра вечером произошло нечто особенное. Не хочу портить сюрприз ни ему, ни себе.

– Ты точно уверена? – поднимает брови Джон.

– Точнее быть не может, – уверяю я.

Джон разворачивается на сто восемьдесят градусов и возвращается на главную дорогу. Я гляжу на его профиль, изучая каждую деталь, словно это узор на платье. У него красивые и четкие черты лица: прямой нос, волевой подбородок, квадратные скулы и высокий лоб. Это лицо человека, который знает себе цену. Я ловлю себя на мысли, что воображаю, как бы выглядели наши дети, надеясь, что наша дочь унаследует эти длинные ресницы, а сын – очаровательную улыбку. Я почти изменила свое решение никогда не рожать детей. Мне бы очень хотелось, чтобы в этом мире появилось нечто, что только мы вместе с Джоном можем создать.

– Ты права, – говорит Джон с довольным видом.

– Да?

– Жизнь должна удивлять, – улыбается он.

– Иначе какой смысл жить?

Я включаю радио и, пока настраиваю волну, гляжу в окно и вижу раскинувшийся вдали Манхэттен – мой дом, город, в котором я родилась и в котором провела двадцать шесть счастливых лет. Никогда не думала, что мне придется уехать отсюда, что мне придется попрощаться с Коммерческой улицей. Видимо, пришло время. Но я сама хочу этого. Мне хочется зажить по-новому вместе с моим мужем.

Делмарр восторгается моей спальней:

– Ты – настоящая итальянская принцесса. Какая чудесная комната! Она больше, чем вся моя квартира. На твоем месте я бы уговорил переехать Тальбота сюда. Зачем тебе нужно ехать в это захолустье?

– Хантингтон не захолустье.