Лючия, Лючия

Пока я наблюдаю, как мужчины перешучиваются и спорят, я вдруг понимаю, что большую часть жизнь была единственной девушкой в этой комнате. Когда я начала работать, мне было так уютно среди женщин. Между ними есть особое родство, они чувствуют друг друга, и я ценю это. Несмотря на мою любовь к братьям, я никогда не могла рассказать им то, что доверила бы только сестре. Мама всегда чувствовала это и пыталась заменить мне сестру. Но я чувствовала бы себя уютнее, рассказывая некоторые вещи не маме, а именно сестре. То, что я единственная девочка в семье Сартори, сделало меня более уверенной в себе. Не думаю, что у меня бы хватило мужества подать образцы своих работ на конкурс в отдел «Эксклюзивный пошив женской одежды на заказ» в «Б. Олтман», не будь у меня братьев, благодаря которым я поняла, что значит соперничество. Я бы, наверное, даже не попыталась устроиться на работу, если бы папа не одобрил моего желания самой о себе заботиться. Он тогда сказал мне, что я приняла отличное решение и теперь он спокоен, потому что мне никогда не придется нуждаться, и еще, что он рад, потому что я занимаюсь любимым делом.

Я помогаю маме раскладывать поленту[31] и жаркое из корнуоллских цыплят. Делмарр с удовольствием беседует с моими братьями об их работе в «Гросерии». Он подробно расспрашивает их о том, как была создана лавка. Джон шутливо интересуется, как можно уволить члена собственной семьи, если он откажется выполнять свою часть обязанностей. За ужином Джон рассказывает забавные истории о людях, которых ему пришлось повстречать во время бесчисленных разъездов. Делмарр в восторге. Пока мы убираем посуду, папа заводит разговор о делах.

– Итак, Джон, чем вы занимаетесь? – наливая себе бокал вина, спрашивает папа.

– Я деловой человек и меня интересует развитие предпринимательства. Сам я занимаюсь импортом. До недавнего времени поставлял ткани из Испании для салонов на Пятой авеню. Это было одним из моих дел.

Папа удивляется:

– А есть и другие?

– Да, сэр. Мне нравится приносить пользу людям. У меня есть связи, и я получаю удовольствие, используя их во благо. Например, епископ Уолтер Салливан просил меня поставить несколько автобусов для дома престарелых, расположенного в северной части города…

– Вы знакомы с епископом? – ошеломленно спрашивает мама.

– Уже много лет. Так или иначе, ему необходима была помощь с перевозкой, и я взялся за это дело.

– Уверена, он благодарен вам, – улыбается мама и кивает на папу.

– Так вы католик? – с надеждой спрашивает мама.

– Да.

Джон Тальбот еще не знает, что только что покорил сердце мамы.

– Антонио, – говорит мама. – Чайник.

– Я пойду принесу кунжутное печенье, которое испекла Розмари, – предлагаю я.

– Я настряпала целый фунт. Это все, на что я теперь способна, – извиняющимся тоном говорит Розмари. – Надеюсь, вам понравится.

Роберто возвращается к разговору о «Гросерии» и о своем желании расширить дело. Папа, как человек мудрый, позволяет Роберто высказаться о привлечении новых покупателей, об открытии второй лавки в центре города, о создании в будущем целой сети «Гросерий». Розмари уже, наверное, в сотый раз слышит все эти планы, поэтому она откусывает печенье и в ее глазах отражается усталость. Маме нравится слушать размышления Роберто; она гордится, что у всех нас есть какие-то устремления. Джон внимательно слушает, как мой брат развивает свою мысль.

– Если ваше предприятие успешно, то вам следует подумать о расширении, – говорит ему Джон. – Но вы никогда не сможете этого сделать, если не умеете чувствовать успех.

– Объясните это папе. Он хочет, чтобы все оставалось по-старому, – ворчит Роберто.

– Я не против перемен, – вежливо кивает папа. – Мне просто непонятно, как можно держать две лавки и сохранять тот высокий уровень качества, который я сам определил для себя. Я всего лишь человек, и не в состоянии контролировать такой большой объем работ. Если мне доставят фрукты, а я просто вывалю их кучей и прикреплю к ней цену, даже не перебрав, тогда чем моя лавка будет отличаться от всех остальных в городе? Мои покупатели уверены в качестве моих товаров, потому что я отбираю их специально для них. Моя рыба еще вчера плескалась в заливе Лонг-Айленда, мое мясо доставляют с ферм Пенсильвании, и со всего света мне везут фрукты, начиная с предместий Нью-Йорка и заканчивая садами Италии. Я покупаю красные апельсины у семьи итальянских фермеров, с которыми много лет назад повстречался на открытом рынке в Тревисо. Этот фермер заворачивает в бумагу каждый плод, словно сокровище, складывает в ящики и отправляет ко мне.

Я сжимаю папину руку.

– Я всегда с нетерпением жду эти апельсины из Италии, и когда они прибывают, их аромат распространяется на целый квартал. Я не требую, чтобы каждый так же беспокоился за свое дело, но мои покупатели доверяют мне, поэтому у меня есть перед ними определенные обязательства, и к ним я отношусь со всей серьезностью.