Любви навстречу

Уайатт и Меган набросились на медальоны из телятины с жадностью, которая заставила Аманду устыдиться: последнее время она откровенно пренебрегала готовкой. Дети ели с удовольствием, позабыв о хороших манерах и посыпая стол и пол крошками хрустящего французского хлеба, но она не стала делать им замечаний. Даже Меган, которая, как правило, ковырялась в тарелке с унылым видом и тщательно пересчитывала каждую калорию, ела с таким энтузиазмом, что Аманда поняла, насколько дети изголодались по вкусным маминым блюдам.

А ведь энтузиазм Аманды к трудам на кухне увял еще до ухода Роба. Она готовила из необходимости, без души. Последнее время и вовсе несколько раз в неделю покупала полуфабрикаты или заказывала доставку на дом.

Сегодняшний ужин удался на славу - недаром она провозилась с ним так долго. Но при мысли о предстоящем разговоре у Аманды пропал аппетит, а уже съеденное камнем упало в желудок.

Она молча разглядывала своих детей. Вот Уайатт, он младше сестры и у него круглое детское лицо.

А еще у него отцовские голубые глаза и светлые волосы. А Меган похожа на нее: те же темные глаза и широкие скулы. Аманда оставила попытки есть и просто ждала, когда дети насытятся.

- Итак, дети мои, - сказала она, стараясь, чтобы слова звучали как можно беззаботнее, - думаю, пришло время десерта.

- Круто, - воскликнул Уайатт. Он был еще слишком мал, чтобы заглянуть вперед и попытаться проанализировать, чем вызван такой незапланированный пир, а потому просто наслаждался праздником.

Меган вдруг встала и принялась помогать матери убирать со стола. Аманда от удивления потеряла на время дар речи - ее дочь добровольно никогда не убирала со стола и не помогала по дому. Когда Меган вновь уселась за стол, мать заметила, что выражение лица девочки стало угрюмым, и она явно думает о чем-то не слишком приятном.

- А теперь десерт! - объявила Аманда и водрузила перед каждым креманку, наполненную восхитительный взбитым крем-брюле.

Уайатт, радостно ухмыляясь, быстро заработал ложкой. Меган бросила на мать укоризненный взгляд, полный муки, - гак христиане смотрели на терзавших их львов.

Аманда сделала вид, что жаждет попробовать свою порцию.

- Ну, как? - спросила она, не выдержав тишины. Вдруг мелькнула малодушная мысль: хорошо бы кто-нибудь постучал в дверь или позвонил по телефону. Тогда ужасный разговор можно было бы отложить. Господи, ну пусть хоть кто-нибудь позвонит!

- Обалдеть, как вкусно, мам! - Уайатт облизал ложку. - А добавка есть?

- Конечно. Вот, доешь мое, мне нельзя столько сладкого. - Она подтолкнула свою вазочку сыну.

Меган вдруг отложила ложку и тоже придвинула свой десерт брату:

- Давай, Уай, радуйся, пока можешь. Подкрепись, как следует. Тебе понадобятся силы.

Аманда вздрогнула, услышав колкость, но промолчала. Однако Меган было уже не остановить.

- Ну, как, мама, мы достаточно откормлены для заклания? - резко спросила она. - Или ты надеялась, что мы наедимся до бессознательного состояния и не среагируем на плохие новости?

Уайатт перестал есть.

Аманда сложила руки на столе, сглотнула комок в горле и сказала:

- Меган права. У меня действительно есть для вас новости, и они не слишком хороши. Но, в конце концов… думаю… то есть я надеюсь, что все окажется к лучшему.

Дети молча смотрели на нее, и в груди Аманды словно поворачивался горячий клинок. Меган старалась сохранить невозмутимый и презрительный вид, но мать видела, что тело девочки напряглось. Уайатт выглядел как щенок, который знал, что его сейчас отшлепают газетой, но бежать некуда, и он просто ждет наказания, жалобно глядя влажными глазами на своего мучителя.

И как назло, тщательно продуманная и отрепетированная речь, полная аргументированных доводов и разумных выводов, мгновенно испарилась из памяти. Аманда растерянно молчала несколько долгих секунд, а потом выпалила:

- Я подаю на развод… Это значит, что я наняла адвоката и… и мы с вашим папой разводимся.

За столом воцарилось долгое и тяжелое молчание, в котором слышалось только прерывистое дыхание детей. Наконец Меган не выдержала и, придав голосу, максимум сарказма, сказала:

- Ну что ж… в конце концов, он ведь повел себя некрасиво… встречается с кем-то.

Аманда расслышала нотки боли в голосе дочери. Несмотря на браваду, Меган очень глубоко переживает разрыв родителей. По щеке Уайатта поползла прозрачная слезинка. Заметив это, Меган набросилась на брата:

- А чего ты ждал, молокосос? Что они просто поцелуются и помирятся?

Девочка вдруг замолчала, и мать поняла, что ей тоже жалко брата и себя и, наверное, хочется поплакать, но чертова подростковая гордость не позволяет. Меган встала и, хмыкнув, заявила:

- Что ж, во всем есть свои плюсы. Хоть поели по-человечески.

Уайатт не двигался с места. Мальчик сидел неподвижно, и только слезы все быстрее катились по круглым детским щекам.

- Перестань, Меган, - просительно произнесла Аманда. - Сядь, нам нужно все обсудить.