Любви навстречу

А ведь энтузиазм Аманды к трудам на кухне увял еще до ухода Роба. Она готовила из необходимости, без души. Последнее время и вовсе несколько раз в неделю покупала полуфабрикаты или заказывала доставку на дом.

Сегодняшний ужин удался на славу – недаром она провозилась с ним так долго. Но при мысли о предстоящем разговоре у Аманды пропал аппетит, а уже съеденное камнем упало в желудок.

Она молча разглядывала своих детей. Вот Уайатт, он младше сестры и у него круглое детское лицо.

А еще у него отцовские голубые глаза и светлые волосы. А Меган похожа на нее: те же темные глаза и широкие скулы. Аманда оставила попытки есть и просто ждала, когда дети насытятся.

– Итак, дети мои, – сказала она, стараясь, чтобы слова звучали как можно беззаботнее, – думаю, пришло время десерта.

– Круто, – воскликнул Уайатт. Он был еще слишком мал, чтобы заглянуть вперед и попытаться проанализировать, чем вызван такой незапланированный пир, а потому просто наслаждался праздником.

Меган вдруг встала и принялась помогать матери убирать со стола. Аманда от удивления потеряла на время дар речи – ее дочь добровольно никогда не убирала со стола и не помогала по дому. Когда Меган вновь уселась за стол, мать заметила, что выражение лица девочки стало угрюмым, и она явно думает о чем-то не слишком приятном.

– А теперь десерт! – объявила Аманда и водрузила перед каждым креманку, наполненную восхитительный взбитым крем-брюле.

Уайатт, радостно ухмыляясь, быстро заработал ложкой. Меган бросила на мать укоризненный взгляд, полный муки, – гак христиане смотрели на терзавших их львов.

Аманда сделала вид, что жаждет попробовать свою порцию.

– Ну, как? – спросила она, не выдержав тишины. Вдруг мелькнула малодушная мысль: хорошо бы кто-нибудь постучал в дверь или позвонил по телефону. Тогда ужасный разговор можно было бы отложить. Господи, ну пусть хоть кто-нибудь позвонит!

– Обалдеть, как вкусно, мам! – Уайатт облизал ложку. – А добавка есть?

– Конечно. Вот, доешь мое, мне нельзя столько сладкого. – Она подтолкнула свою вазочку сыну.

Меган вдруг отложила ложку и тоже придвинула свой десерт брату:

– Давай, Уай, радуйся, пока можешь. Подкрепись, как следует. Тебе понадобятся силы.

Аманда вздрогнула, услышав колкость, но промолчала. Однако Меган было уже не остановить.

– Ну, как, мама, мы достаточно откормлены для заклания? – резко спросила она. – Или ты надеялась, что мы наедимся до бессознательного состояния и не среагируем на плохие новости?

Уайатт перестал есть.

Аманда сложила руки на столе, сглотнула комок в горле и сказала:

– Меган права. У меня действительно есть для вас новости, и они не слишком хороши. Но, в конце концов… думаю… то есть я надеюсь, что все окажется к лучшему.

Дети молча смотрели на нее, и в груди Аманды словно поворачивался горячий клинок. Меган старалась сохранить невозмутимый и презрительный вид, но мать видела, что тело девочки напряглось. Уайатт выглядел как щенок, который знал, что его сейчас отшлепают газетой, но бежать некуда, и он просто ждет наказания, жалобно глядя влажными глазами на своего мучителя.

И как назло, тщательно продуманная и отрепетированная речь, полная аргументированных доводов и разумных выводов, мгновенно испарилась из памяти. Аманда растерянно молчала несколько долгих секунд, а потом выпалила:

– Я подаю на развод… Это значит, что я наняла адвоката и… и мы с вашим папой разводимся.

За столом воцарилось долгое и тяжелое молчание, в котором слышалось только прерывистое дыхание детей. Наконец Меган не выдержала и, придав голосу, максимум сарказма, сказала:

– Ну что ж… в конце концов, он ведь повел себя некрасиво… встречается с кем-то.

Аманда расслышала нотки боли в голосе дочери. Несмотря на браваду, Меган очень глубоко переживает разрыв родителей. По щеке Уайатта поползла прозрачная слезинка. Заметив это, Меган набросилась на брата:

– А чего ты ждал, молокосос? Что они просто поцелуются и помирятся?

Девочка вдруг замолчала, и мать поняла, что ей тоже жалко брата и себя и, наверное, хочется поплакать, но чертова подростковая гордость не позволяет. Меган встала и, хмыкнув, заявила:

– Что ж, во всем есть свои плюсы. Хоть поели по-человечески.

Уайатт не двигался с места. Мальчик сидел неподвижно, и только слезы все быстрее катились по круглым детским щекам.

– Перестань, Меган, – просительно произнесла Аманда. – Сядь, нам нужно все обсудить.

– Что именно ты собралась с нами обсуждать? – Меган замерла, вытянувшись в струнку, и тело ее было таким угловатым и напряженным, а голос таким колючим, что мать испугалась – не разобьется ли девочка как стекло, не выдержав давления. – Он нашел себе женщину помоложе, и ты не смогла его удержать, – продолжала дочь, не желая замечать, что делает матери больно. – Это случается сплошь и рядом.

Аманда накрыла своей ладонью судорожно сжатый кулачок Уайатта, Она потянулась и к дочери, но та отшатнулась, не желая принимать от нее ни утешения, ни ласки.

– Мне так жаль… Я знаю, что вам тяжело, – прошептала Аманда. – Простите меня.